– Не понимаю, почему. Вы – мой кумир, а не чертов пластырь, Адалин! И это шанс для вас вернуться в большой спорт, как вы не понимаете? Хотя бы в качестве тренера, – возмущается Анна, превращаясь в типичного капризного подростка, которому море по колено и небо по плечу. Ох уж этот юношеский максимализм, на котором я когда-то сама далеко не уехала. – Я подумала, что мир обязан увидеть эту программу. Я читала, что вы почти полностью придумали ее сами…она невероятна.

Глаза предательски покалывает и безбожно щиплет.

До одури впиваюсь подушечками пальцев в чертов смартфон, ощущая что он перегрелся от столь напряженного разговора и спора двух поколений.

– Саванна, я думаю, ты найдешь для себя блестящего тренера перед чемпионатом страны. Мои заслуги остались в далеком прошлом. Они погибли и покрылись пылью. И тот легендарный аксель вышел у меня случайно, – бесстыдно лгу я, мечтая избавиться от однократной и весьма назойливой будущей чемпионки США.

– Хорошо, – судя по голосу, Саванна разочарованно опускает взгляд в пол и сводит хрупкие плечи. – При всем моем уважении, Скай, но мне кажется, что в прошлом застряли не только ваши заслуги. Но и вы сами, – дерзко выпаливает малолетняя задавака и демонстративно бросает трубку.

Пару минут я тупо прислушиваюсь к коротким гудкам, не в силах побороть оторопь, сковавшую каждую мышцу тела.

Еще пять мучительных минут и я превращусь в каменную статую, припорошенную снегом.

В долбанный памятник.

Исход любой жизни – аккуратное надгробие с горсткой пепла под ним, а самый большой грех – прийти к этому результату в тридцать лет, будучи совершенно здоровой. Жила ли я по-настоящему последние пять лет?

В моей жизни ничего не меняется, каждый год – бег по замкнутому кругу, из которого давно нет выхода. Даже в те волшебные двадцать четыре часа, которые я могла провести в нашем надежном укрытии под боком у Лэндона. На самом деле правда состоит в том, что нас нет и никогда не было.

Встречаться с призраком, заниматься с ним сексом, до одури влюбиться в мертвого человека – особый вид шизофрении, развитие которой я больше не намерена поощрять визитом в дом Лэндона.

До сих пор с ужасом вспоминаю, какими горстями таблеток закидывалась после последнего Рождества, проведенного в коттедже у озера. Конечно, после того как я «потеряла» Лэнда из виду на том роковом повороте, я постоянно набирала его номер, как сумасшедшая.

Звонила сотни раз, каждый раз надеясь на то, что услышу его томный, глубокий тембр, а не механический лед в голосе автоответчика. От мужчины моей мечты остались лишь несколько заветных цифр и отстранённое «набранный вами номер не существует».

Но бросать все на самотек я тогда не стала, и зареклась найти Лэндона Бейкера любой ценой. Заручившись неприличным запасом кофе, я два дня обзванивала все клиники и больницы города, бросив все силы на поиски своего Викинга. Я начала с самой первой…с той, где мы впервые встретились. На мой первый звонок, я не получила вразумительного ответа, кроме лаконичного: «Доктор Бейкер больше у нас не работает». И я решила попытать удачи в других больницах, но, к сожалению, ни в одном учреждении из моего длинного списка нейрохирург Лэндон Бейкер не значился. Приуныв и отчаявшись, я снова набрала самый первый номер телефона.

Лучше бы я этого не делала. Лучше бы оставалась в неведении, думала, что вновь меня бросил и исчез в известном ему одному направлении.

Лучше бы он остался приятно-болезненным воспоминанием, но, черт возьми, живым и настоящим, а не плодом моего больного воображения. Лучше бы я никогда не услышала печально брошенной устами вежливой медсестры фразы:

– Лэндон Бейкер действительно работает…точнее, работал в нашей больнице, – мое сердце готово было вырваться из груди, когда я осознала, что нашла Викинга. – Три года назад доктор Бейкер скончался. Я тогда только устроилась сюда на работу. Для всех нас это была страшная потеря. Такой молодой, такая быстрая и незаслуженная смерть, – ее тяжелый вздох утонул в немом крике моей души. Медленно разбиваясь на миллионы осколков, она превращалась в ледяные иглы, впивающиеся в изнанку кожи. Мне казалось, меня рвет изнутри, вспарывает на живую хирургическим скальпелем без единой капли опиата и анестезии.

Я продолжала умирать и задыхаться, едва проговорив в трубку сухое и хриплое:

– Но…как? Как умер…как три года назад? – отрывки из Рождественской передачи по радио набатом застучали в измученной голове, и я невольно вспомнила слова диктора. Он сказал, что травмы головы могут приводить к экстрасенсорным способностям. И пусть я тысячу раз не верю в эту полную чушь, но…я видела Лэндона. Видела, после его смерти.

– Не уверена, что могу разглашать подобную информацию. Хотя…об этом все равно писали в газетах. В канун Рождества доктора Бейкера застрелил грабитель-домушник из ружья, которое когда-то принадлежало отцу Лэндона. Была жуткая буря и помощь не подоспела вовремя. Жуткая история…и скоропостижная гибель талантливого хирурга потрясала тогда многих… Простите, меня ждут пациенты на регистрацию… Могу ли я вам еще чем-нибудь помочь, мисс Скай?

– Нет. Вы больше ничем мне не поможете, – ответила тогда я и выронила из рук смартфон, разбив его экран о мраморный пол ванной комнаты.

В тот же вечер у меня случился сильный панический приступ. Невроз в острой стадии и клиническая депрессия стремительно набрали обороты и ледяными щупальцами сковали разум. Джастин не выдержал страшного рецидива. Его всегда пугала моя психическая нестабильность. Жуткие астенические атаки случались и раньше, и я спокойно объясняла ему, что они связаны с ранней и резкой потерей родителей, но все эти аргументы не убедили его остаться со мной, поддержать меня. Пусть мы уже и не были вместе, но я нуждалась в человеческой поддержке, в долбанном «спасателе» от которого отрекалась всю сознательную жизнь.

Я могу быть бесконечно сильной и независимой женщиной, но в мире есть так мало вещей, способных заменить надёжные и сильные мужские плечи. Родные и крепкие, теплые. Такие, чтоб как за каменной стеной, где ничего не страшно и любая жизненная трагедия превращается в дым, который рано или поздно растает, развеется.

Когда я во второй раз в жизни попала в психиатрическую клинику, бывший молодой человек ни разу не навестил меня в этом Богом забытом питомнике. Я выкарабкалась оттуда лишь через полгода. И то, благодаря тете, что в тяжелый период включила режим заботливой феи-крестной и впервые в жизни оказала мне должную поддержку.

Как бы там ни было, лечебница и нейролептики в прошлом.

В настоящем – у меня устроена неплохая жизнь, стабильная работа и идеальный муж, чью фамилию я так и не решилась взять. Отмазалась, что она просто мне не подходит и я хочу сохранить фамилию отца, тем самым почтив его память. На самом деле я чувствовала, что наш брак с Мейсом – не навсегда.

Я застаю Мейсона в кровати нашей спальни с планшетом в руках – муж рубится в доту, неотрывно наблюдая за происходящим на экране. При этом взгляд у него такой, словно в мире сейчас нет ничего важнее, чем военный рейд на виртуального монстра, куда он отправил своего уродливого орка.