Мы переплетаемся пальцами. Глаза в глаза, когда я медленно погружаюсь, чтобы стать с Аллой неделимым целым. Она дрожит подо мной. Подаётся навстречу. Выгибается. Я никуда не спешу. Медленно, очень медленно раскачиваюсь, будто в трансе. Движение вперёд, движение назад. В одном заторможено-прекрасном ритме – сладком до боли. Это ослепительное безбрежье, когда вокруг – лишь океан чувств и волны наслаждения.

– Алл? – смотрю в глаза девушки, от которой схожу с ума. – Я люблю тебя, – шепчу и убыстряюсь. Нас штормит и швыряет, как судёнышко, попавшее в бурю. Нас накрывает с головой. Мы захлёбываемся друг в друге, чтобы прийти к финишу вместе. Её стон. Мой вскрик.

Сплетены. Спаяны навечно. Я сегодня не предохранялся. Намеренно. Плевать. Если суждено – я хочу от Аллы детей. Маленьких дракончиков.

Мне так хорошо. Глаза закрываются сами по себе. Сутки дежурства. Тревоги. Три дня без Аллы. На краю сознания бьётся мысль, что я должен что-то сказать. Ах, да.

– Меня в армию забирают, – бормочу, засыпая. – Ты ж меня дождёшься, Жалейкина, правда?

И проваливаюсь. Качусь в мир грёз, прижимая к груди главное драконовское сокровище – мой Якорь, без которого кранты моему кораблю.

Алла

После встречи с драконовской мамой я вернулась в общежитие. Простояла под душем почти час. Пыталась смыть дракомаму и её необычайную щедрость.

Я приняла решение. Пути назад нет. Вот только как быть со своим сердцем? Я уж молчу про того, кто поселился под сердцем…

– Алл? У тебя всё в порядке?

Это Кирилл. Напугал до полусмерти. Следит он за мной, что ли?

– Я уже хотел дверь в душ высадить. Слишком ты долго. Боялся, фигню какую задумала.

– Например? – у меня в голове ни одной мысли. Что он себе навоображал?

– Ну, вены вскрыть или ещё что… – разглядывает меня внимательно, словно ищет следы прошлых цивилизаций.

– Идиот, – вздыхаю я. Пусти, здесь дует.

Семакин отходит в сторону, а затем всё равно плетётся следом.

– Он тебя бросил, да?

Я оборачиваюсь уже у двери своей комнаты.

– Нет, Кирилл. Это я его бросила, – не знаю, зачем делюсь с ним сокровенным. Но, наверное, мне нужно проговорить слова вслух, чтобы понять: так ли оно на самом деле. И вообще. Надо привыкнуть.

У Семакина дурацкое выражение лица. Не пойму, то ли растерян он, то ли рад. Он будто решает непосильную задачу. Азарт есть, а ума найти ответ – нет. Но такие за счёт азарта и махинаций могут случайно на правильный результат наткнуться.

Арк звонил и слал сообщения. Я не отвечала. Надо собраться с духом. С мыслями. И попрощаться, конечно же. В эту ночь я почти не спала, а как только начал просыпаться общественный транспорт, поехала в наше гнездо. Решила дождаться его там.

Конечно же, не собиралась ничего рассказывать. Но не увидеть его ни разу перед долгой разлукой – выше моих сил.

Всё случилось так, как я мечтала. Кроме двух вещей.

– Алл? Я люблю тебя, – сказал мой Драконов перед самым пиковым моментом. Мой открытый и беззащитный в этот момент. Честный и чистый. Кажется, я плакала. Слёзы смешались с экстазом, поэтому он их не заметил. Уставший и, кажется, счастливый. Уснул, как ребёнок, на полуслове. Секунда – и отключился, успев ещё раз меня ошеломить.

Армия. Вот почему она так скалилась на меня и утверждала, что он обо мне забудет. Видимо, не понадеялась на мою порядочность. Решила закрепить результат. Год. Моего Драконова не будет год. За это время успеет родиться его ребёнок. За это время можно забыть всяких там Алл и прочих девушек. Но я ведь не всякая?.. Он же любит меня?..

Как мне хотелось в это верить. До крика, до эмоций наружу, чтобы выорать всю идиотскую ситуацию, в которую я сама себя загнала. Я получила замкнутый круг, из которого просто так не выбраться.

Если я сейчас говорю о ребёнке, я привязываю его к себе. А это значит – нарушаю договорённость с его матерью, от которой зависит жизнь моей мамы. И где гарантия, что ему нужна я, а не мама с малышом в комплекте?

Это Драконова сына своего не знает. А я-то убедилась: Арк очень ответственный. Он ни за что не откажется от малыша.

Опять эти «если да кабы». Но все мои колебания и сомнения разрушает один телефонный звонок.

– Ты обещала! – шипит его мать. И её голос вонзается стрелами не в ухо, а в душу, где и так живого места нет. – Одно моё слово – и с матерью можешь попрощаться! Я не намерена сотрудничать с теми, для кого слово чести – пустой звук.

Она следит за мной. Следит за Аркадием. И мне по-человечески жаль дракона. Потому что у него нет ни свободы, ни права выбора. Они обложили его со всех сторон. Выбрали судьбу. Заставили учиться там, где ему не хотелось. Сейчас насильно запрут в армию, лишь бы он с Жалейкиной не якшался. Потом женят на своей ставленнице. И всё.

– Я должна была попрощаться, – говорю я той, что не любит, а душит собственного сына. – И вам не обязательно было запирать его в армию, чтобы разлучить нас.

– Армия? Какая армия?! – у неё истерика и паника. И мне смешно: я-то думала, это она подсуетилась. Маме Драконовой становится не до меня – она бросает трубку. Наверное, чтобы названивать куда-то ещё, чтобы своего сына спасти от солдатской доли.

– Прощай, – шепчу я на пороге спальни. Смотрю на моего дракона и не могу наглядеться. Реву в три ручья, глотая слёзы. А затем ухожу. Отключаю телефон.

Я пока не знаю толком, что делать, но пытаюсь как-то барахтаться в том болоте, куда попала по своей собственной воле. Покупаю новую сим-карту и звоню Коте. Хорошо, что он отвечает на незнакомые номера.

– Это я, Алла. А это мой новый номер. Твоё предложение ещё в силе?

– У тебя что-то случилось? – Котя не спешит отвечать. Все как сговорились задавать один и тот же вопрос.

– Это имеет какое-то значение? – пытаюсь выровнять дыхание, но в голосе моём слышны слёзы. Разве что сказать, что у меня нос заложило, но лгать не хочется, поэтому лучше уклониться от объяснений.

– Собственно, нет, – медленно, словно раздумывая, отвечает Костя. – Обговорим условия?

– Дай мне немного времени. Я… улажу свои дела и буду готова. Я соглашусь, Костик. У меня лишь одна проблема: жить негде.

– Это как раз и не проблема, – голос у него спокойный. – Не знал, как тебе предложить. Я бы хотел, чтобы ты с Ликой жила. Рядом, всегда под рукой. К тому же, там Бастинда.

– Бастинда?.. – лихорадочно пытаюсь понять, о чём он толкует.

– Собака породы барбет. Лохматая такая чебурашка. Дядя Боря охотником был. В общем, головная боль. Увидишь – поймёшь. Надеюсь, собака не отпугнёт.

– Нет, но предупреждаю: у меня никогда не было домашних животных.