Она провела его к себе и хотела удалиться, но он остановил ее.

– Погодите минуточку. Надеюсь, вы не станете возражать, если я побеседую сначала с вами? Наверное, нам следует прикрыть дверь. Припадок случился с миссис Мадригал сразу после того, как она услышала о смерти мистера Лукара. Кто сообщил ей эту новость? Вы?

– Да, я. После того как я помогла Доротее перевести из галереи в дом бабушку, сразу же навестила Филлиду. Она собиралась лечь в постель. У нее целый день кружилась от слабости голова, а мне не хватило здравого смысла не рассказывать ей об этом. Проблема в том, что я давно привыкла к постоянному болезненному состоянию Филлиды. Как и мы все.

Врач хмуро кивнул:

– Ясно. Порой мало что выдает нервное перенапряжение. И вы, значит, прямо выложили ей все?

– Я сказала, что Лукара убили.

– Она лишилась чувств?

– Да. Я посчитала это обычным для нее обмороком. Позвала Доротею, и мы вместе уложили Филлиду в кровать. Но потом заметили выступивший у нее на лбу холодный пот и поняли, что она к тому же сильно мерзнет. Тогда я и решила вызвать вас.

Ей представлялось важным все объяснить, однако каждая новая ее фраза лишь выставляла случившееся в еще более невыгодном для нее свете.

– Мы устроили нечто вроде семейного совета, – продолжила Фрэнсис. – Мистер Лукар сам созвал его, избрав местом кабинет моего отца в соседнем здании, где расположена галерея. Когда разговор закончился, большинство из нас задержались там на время. Филлида почувствовала себя плохо, и мистер Годольфин помог ей вернуться в ее комнату.

– Ах, это сделал он? – Врач, казалось, воспринял информацию с облегчением. – Я не знал об этом. И он оставался с ней до вашего прихода?

– Нет. – Фрэнсис сделала паузу. Она оказалась в сложном положении. Ей не хотелось даже пытаться понять, что подразумевает вопрос врача. – Нет, – повторила она, – если на то пошло, он даже в доме не задержался. Уехал куда-то на своей машине.

– На машине?

– Да. Простите за бестолковый рассказ. Когда мы вернулись назад, то увидели новый автомобиль, который мистер Годольфин собирался купить. Его прислали сотрудники автосалона. Торговый представитель дожидался потенциального покупателя достаточно долго, а потому Годольфин лишь довел Филлиду до комнаты, а затем быстро спустился вниз, чтобы опробовать машину.

– Значит, она оставалась одна примерно… полчаса или даже три четверти часа до вашего появления?

– Около тридцати минут. Тело Лукара обнаружили минут через двадцать после того, как мы с ним расстались. И как только узнали новости, вернулись в дом. Прежде всего нас беспокоила бабушка. Хотя слуги оставались здесь постоянно, разумеется.

– Но разве им не положено было находиться на цокольном этаже?

– Вероятно, вы правы. Бо́льшую часть времени они действительно не поднимались оттуда.

– Ясно, – сказал доктор, и на его лице отчетливо читалось смущение. Фрэнсис и самой стало неловко. – Вам нужно тоже поберечь себя, – продолжил он. – Это трудное испытание… Послушайте. Я понимаю, что вопрос не из разряда обычных, но есть один факт, который мне хотелось бы установить. Существует ли дверь, которая прямо соединяет дом с галереей?

Фрэнсис покраснела. Краска разлилась по ее лицу и шее. Как всегда в таких случаях, она выглядела даже моложе своих лет.

– Да, – кивнула она. – Это личная дверь Мейрика, моего отца. Никто другой не осмеливался пользоваться ей. Вот почему и сегодня никому из нас в голову не взбрело вернуться в дом тем путем, хотя для Габриэллы он стал бы короче и удобнее. Вам это может показаться странным, но я ни разу в жизни не переступала порога той двери. Мейрик наложил запрет на это.

– Где она расположена?

Фрэнсис глубоко вздохнула. В конце концов, какое это теперь могло иметь значение? Полиция уже была осведомлена, а через несколько дней знать о двери будут все.

– Она открывается, если раздвинуть заднюю стенку стенного шкафа в спальне Мейрика, – объяснила она, – и ведет в его кабинет.

– В его кабинет? То есть туда, где нашел свою смерть мистер Лукар?

Фрэнсис кивнула с несчастным видом, и доктор ощутил сочувствие к ней, однако задал следующий вопрос:

– Но если ею не пользовался никто, кроме вашего отца, то она была заперта?

Фрэнсис пожала плечами. Она ожидала подобных вопросов от полиции, но если интересовался всего лишь врач, то не было причин что-либо скрывать.

– Дверь закрывалась на замок с этой стороны, – ответила она. – Мейрик следил за этим строго. И была заперта все время за исключением того времени, когда в галерею уходил он сам. А когда уезжал, неизменно оставлял на запоре. Сейчас той комнатой пользуется моя бабушка, и дверь была по-прежнему заперта, когда мы сегодня вернулись домой. Бабушка вообще почти не покидает той комнаты, надо заметить.

– И все же ее там не было в момент убийства Лукара?

– Она оставалась в галерее.

Доктор посмотрел на телефон.

– Я попал в довольно-таки сложное положение, – заметил он. – Вы же понимаете, что будет справедливо, если я поделюсь данной информацией с любой медсестрой, которая согласится приехать сюда?

– Тогда постарайтесь пригласить не слишком болтливую женщину, – фраза сорвалась с ее языка, и Фрэнсис пожалела об этом.

– Хорошо, – после паузы произнес врач. – Мне понятно, почему это так важно для вас. Посмотрим, как у меня получится. Не могу дать никаких обещаний, но приложу все усилия, чтобы выполнить ваше пожелание.

Фрэнсис оставила его, когда он начал набирать номер, и уже собиралась вернуться в спальню Филлиды, но заметила миссис Сэндерсон, вышедшую на лестничную площадку. Годольфин покинул свой наблюдательный пост, и, как ей померещилось, она могла слышать его перешептывание с Доротеей за углом коридора, где располагалась комната Филлиды. Миссис Сэндерсон дожидалась появления именно Фрэнсис. Она расположилась посреди лестницы и теперь подавала оттуда сигналы, в которых настойчивость и торопливость сочетались с предельной осторожностью. Когда Фрэнсис их уловила, миссис Сэндерсон спустилась и провела ее за собой через холл в столовую для завтраков с такой напускной небрежностью, что даже погруженный в дрему полицейский оглядел их с интересом. Но стоило лишь двери столовой плотно закрыться за ними, как в поведении экономки произошла разительная перемена.

– Вам будет лучше присесть, мисс, – заявила она. – Сядьте и приготовьте носовой платочек. Я только что услышала нечто, о чем вам следует узнать раньше остальных. Наберитесь храбрости, моя дорогая. Они его взяли.

У Фрэнсис земля ушла из-под ног, а в ярко освещенной комнате вдруг стало темно. Она помнила, как вынуждена была ухватиться за край стола с такой силой, что боль пронзила пальцы. Мисс Сэндерсон наблюдала за ней со смешанным выражением сострадания и удовлетворения. Она обладала темпераментом вурдалака, но даже упыри бывают порой добры к людям, не совсем лишены человечности.