Но не отпраздновали, не дожила бабуля до восьмидесяти пяти. Алик помогал Вике с организацией похорон, ездил с ней везде, утешал, как мог. Стас звонил и тоже утешал Вику, просил прощения за то, что не успевает на похороны. Алик хотел устроить поминки в ресторане, но Нина Сергеевна и тетя Ната решительно отказались. Только на даче. Там, где был ее дом. Народу на похоронах было много. Хоть друзья дедушки и бабушки частью умерли или были слишком стары, но пришли все друзья родителей и много Викиных, которые часто бывали на даче. Для соседей по даче Алик заказал большой автобус. На кладбище стоял рядом с Викой. «Стас должен стоять, – подумала она, – но его никогда нет со мной». На даче готовили две соседки и Люба. Накануне Вика с Аликом привезли целую машину продуктов. Столы накрыли в столовой и на террасе. Наконец грустная церемония закончилась. Автобус повез в город тех, кто был без машин. Алик забрал Вику и девочек. Томка была с водителем, она поехала с Никитой и Вероникой, сказав, что отвезет их и приедет к Вике. Родители и Люба остались с тетей Натой.

Дома Алик сел к роялю и стал играть. Девочки сидели по обе стороны от Вики, прижавшись к ней. Они сидели притихшие, слушали музыку. Смерть была непонятна им, а музыка печальна и красива. Алик играл долго, пока не пришла Томка. Девочки ушли спать, Томка пила коньяк и плакала. Алик посадил Вику к себе на колени. Она свернулась клубочком, положив голову на его плечо, а он гладил ее по голове, как ребенка. Вике было тепло и уютно, не хотелось шевелиться и о чем-то думать. Не хотелось, чтобы наступало завтра. Так бы и сидеть под рукой Алика, чувствуя себя защищенной от всего.

Томка допила коньяк и уехала. Она теперь жила в загородном доме, громадном и нелепом, обнесенном трехметровым забором. Томка недавно вышла замуж за банкира. Банкир был очень богат и считал жену еще одним подтверждением своего статуса. Красивая, известная актриса, немного эксцентричная, но это особый московский шик. Сам банкир до девяностого года жил в Череповце и таких, как Томка, видел только в кино. Довольна ли она этим замужеством, Томка и сама еще не поняла.

Алик предложил Вике остаться у нее до утра. Ляжет на диване. Но она не согласилась. Не нужно. Она и так благодарна ему за все. Пусть идет домой и нормально выспится. Договорились, что Алик приедет утром и отвезет их на дачу. Вика хотела до приезда Стаса пожить там. Как-то поддержать маму и тетю Нату.

Все эти дни Алик провел возле Вики. На девять дней съездили на кладбище, на даче помянули. Народу было немного. Посидели, повспоминали, поплакали. Вика понимала, что Алик не заговаривает с ней о Стасе только потому, что случилось горе. Знала, что приезд Стаса его очень волнует, а их поездка в Болгарию совсем не радует. Но он просто приезжал каждый день на дачу, играл с девочками, отвлекал Нину Сергеевну и тетю Нату от грустных мыслей, шутил с Любой, играл в шахматы со Львом Ивановичем. От его присутствия всем становилось легче.

– Удивительный человек! – говорила Нина Сергеевна. – Настоящий друг. А сколько такта, деликатности! Сколько обаяния!

– Да, симпатичный парень, – отвечал ей муж. – Повезло Викусе. Сколько у нее настоящих друзей! Тамарочка, Лерик, Алик. Сережа, пока в Америку не уехал, всегда рядом был.

Нина Сергеевна снисходительно смотрела на него. Действительно, все мужчины не видят того, что происходит рядом.

Перед приездом Стаса Алик попытался завести разговор о том, что же будет дальше. Вика сделала вид, что не поняла, сказала, что после их возвращения из Болгарии будет сорок дней, и, вспомнив бабулю, легко заплакала. Алику пришлось утешать ее, и опасная тема миновала.

Стас прилетел рано утром. Вика смотрела, как он, улыбаясь, идет ей навстречу, с сияющими от радости глазами… «Что же мне делать со всем этим?» – мелькнула мысль. А Стас уже обнимал ее и, целуя, повторял: «Вика, Вика, Викусенька моя, красавица любимая». И она поняла, что счастлива.

По дороге купили цветов и заехали на кладбище. Постояли у могилы, Вика поплакала, Стас обнял ее и молча прижал к себе.

На даче встретили бурно, обнимались, целовались, смеялись, плакали – все вперемешку. Анечка не отходила ни на шаг. Ирочка спокойно разбирала два громадных чемодана с подарками. Множество блестящих пакетов и свертков, перевязанных ленточками. На каждом наклеена бумажка с именем. Ирочка откладывала подарки с незнакомыми именами и раздавала своим. Стас обнимал одной рукой Анечку, другой Вику, и лицо у него было счастливое.

– Не знаю, понравится или нет. Два сумасшедших дня провел в магазинах. Хорошо, что жены моих коллег помогали, без них вообще бы запутался во всех этих отделах. Торговые центры, как города, ни входа, ни выхода не найдешь!

– Да уж! – смеялся Лев Иванович. – Теперь оценишь мои подвиги. Ты-то вольный казак был, что хотел, то и покупал. А я по этим торговым этажам бегал с Ниночкиным списком, в перерывах между встречами, на которых решались проблемы мировой политики. А я думал о том, что, не дай Бог, не найду губную помаду Chanеl № 302. Представляешь мой ужас, Стас? 324 есть и 301 есть, а 302 нет. Как Ниночке на глаза показаться?

Стас с Викой смеялись. Нина Сергеевна укоризненно смотрела на мужа. Но подарками все остались довольны. Разошлись рано. У Стаса слипались глаза, сказывалась разница во времени.

На следующий день поехали в Зеленоград, отвезти подарки и повидаться с Анной Степановной. Стас хотел зайти в институт. Анечка поехала с ними. В машине Стас сразу же заговорил о своих планах.

– Викусь, пора нам определяться. У меня многое изменилось. Будем переезжать в Нью-Йорк. Вернемся из Болгарии, закончу свои дела здесь и в середине сентября назад. Сразу начну оформлять документы на вас. А ты пока будешь готовиться к переезду.

– Постой, постой. Какой Нью-Йорк? Ты же в Калифорнии работаешь? И какой переезд? Так вдруг? Что ты! Это просто невозможно, девочки учатся…

– Вот поэтому в Нью-Йорк, – перебил Стас. – Из-за тебя и девочек. Не совсем, конечно, из-за вас, мне тоже довольно интересное предложение из Колумбийского университета поступило. Помнишь, я тебе рассказывал, что в мае в Нью-Йорк летал? Они меня пригласили и такие перспективы расписали! Не хотел тебе по телефону говорить.

– Ура! В Нью-Йорк, в Нью-Йорк! – запрыгала на заднем сиденье Анечка. – Ну, мама, ты что! Соглашайся! Это же город мечты! Почему ты говоришь, что невозможно?

– Подожди, Анюта. Дай нам с папой поговорить.

– Да, солнышко мое, подожди пока. Вот слушай, Викусь, все это будет будущей осенью. Совсем не вдруг. У тебя целый год на подготовку. Во-первых, я должен закончить свою работу. Работа очень серьезная. Сейчас рано говорить, но думаю, что на уровне Нобелевки, как твой друг Сережа говорит. У него, кстати, дочка родилась, ты в курсе?

– Да, он звонил, я его поздравляла.

– Так вот, что я говорил? Ах да! В общем, как это часто бывает, тема была одна, а в результате исследований выявилось что-то более значимое и важное. Поэтому я задержался. Но по моим расчетам зимой или к весне я все закончу. Не хочу загадывать, но, похоже, это будет то самое, к чему я столько лет шел. То, что я хотел для тебя сделать. Помнишь, обещал тебе когда-то звезду с неба?