полиции полагали, что очень многие высокопоставленные особы пришлют имениннику подарки, и надеялись на основании этого сделать свои выводы.

С самого утра агенты расхаживали по коридору дома, размышляя над тем, как они смогут проникнуть в квартиру. На лестнице появился Распутин в сопровождении своей племянницы Аннушки; он был в хорошем настроении и с удовольствием позволил полицейским проводить себя до церкви. Они самым любезным образом поговорили. На обратном пути после службы агенты проявили большую услужливость и пожелали непременно помочь маленькой Аннушке снять пальто. Распутин милостиво позволил, таким образом, несколько филеров вошли в прихожую, провожаемые завистливыми взглядами коллег.

В то утро Распутина ждала масса приятных новостей. Только он вошел, как к нему бросились члены его семьи, показывая дорогие подарки, принесенные в его отсутствие. Через несколько минут зазвонил телефон: Анна Вырубова спешила пожелать «досточтимому батюшке» всех благ и предупреждала о своем визите. В тот же момент вошел телеграфист с телеграммой от императорской четы с выражениями их самых теплых чувств.

Эта череда радостных известий привела Распутина в состояние безмерного счастья и радости. Его глаза блестели, он чувствовал себя, как никогда, любимым и уважаемым. Он с доброй улыбкой обратился к агентам и пригласил их всех выпить по стаканчику мадеры за его здоровье; а потом позволил им остаться возле него и принять участие в веселье.

Те не заставили себя упрашивать; с большой признательностью выпили вино, повосхищались принесенными в дом Распутина подарками и незаметно сделали максимально точные заметки. Они отметили: ковер, серебряную посуду, драгоценности для него, его жены и дочерей, мебель, картины, вино, пирожные и всевозможные сласти. Возле каждого предмета находилась визитная карточка дарителя, и полицейские с огромным удивлением прочли на некоторых из них имена своих начальников: полковника Комиссарова, генерала Глобачева, многих министров, высших сановников, а рядом с ними знатных дам, артисток, банкиров, дипломатов и спекулянтов.

Карандаши филеров лихорадочно бегали по листам блокнотов, особенно когда собрались гости и начался пир. Произносились речи, в которых высоко оценивалось благотворное влияние Распутина на судьбу России; Распутин светился от счастья и пил за здоровье каждого вновь пришедшего, так что к вечеру изрядно набрался и был вынужден удалиться на несколько часов отдохнуть, чтобы потом вновь принять участие в празднестве, на сей раз в кругу самых близких. Очень скоро все присутствующие напились.

Агенты тоже принимали участие в веселье и, поощряемые Распутиным, активно прикладывались к бутылкам. Однако им пришлось вернуться к служебным обязанностям, но не в качестве осведомителей, а как охранникам Распутина. Ближе к утру в дом ворвались двое мужчин с револьверами в руках. Они заявили, что их жены провели ночь у старца и теперь они хотят отомстить. Распутина немедленно предупредили, и, пока агенты задерживали двоих друзей внизу, другие быстро вывели их жен через черный ход. После чего мужья смогли убедиться, что Распутин один.

С того момента агенты могли свободно приходить к Распутину. Нередко бывало так, что Григорий Ефимович, заскучав, посылал за ними, чтобы те составили ему компанию. Часто он беседовал с ними о высокой политике.

Одна из таких бесед оказалась настолько важной, что начальник полиции пришел в полное изумление, читая отчет о ней. Он даже поспешил доложить о ней министру.

Однажды утром Распутин вернулся домой сильно пьяный. Не сумев заснуть из-за головной боли, он позвал нескольких полицейских и пригласил их выпить вместе с ним чаю. Те, удивленные, уселись вокруг самовара.

Распутин долго молчал, поддерживая отяжелевшую голову руками. Наконец один из агентов спросил его:

– Ты что такой грустный, Григорий Ефимович? О чем задумался?

– Попросили меня подумать, – озабоченно ответил Распутин, – что делать с Думой; а я и не знаю. Вот что бы ты сделал на моем месте?

Агент ответил уклончиво:

– Нам не дозволено говорить о таких вещах, Григорий Ефимович, у нас потом могут быть неприятности от начальства.

Распутин несколько минут подумал, потом, снова обращаясь к агенту, пробурчал:

– А знаешь что? Пошлю-ка я царя в Думу, пусть он самолично ее откроет. Понимаешь? Если он сам туда придет, депутаты не осмелятся сказать никаких гадостей.

Эта новость дошла до Департамента полиции и произвела там эффект разорвавшейся бомбы: стало понятно удивительное решение царя, вопреки обыкновению, лично открыть сессию Думы. Полиция и министры смогли убедиться, что планы, разрабатываемые старцем после ночных оргий, оказывают такое влияние на монарха, что заставляют его совершать шаги огромной политической важности.

Глава 8

Отец Григорий принимает

Когда кто-нибудь стучал в квартиру номер 20, где жил Распутин, дверь открывала средних лет женщина, одетая в черное платье, с белым платком на голове. Это была Дуня, дальняя родственница старца, взятая им к себе в качестве служанки. Она подозрительно осматривала визитера и хмуро спрашивала: «Вам назначено?» – «Да». – «Тогда входите!»

Если посетитель отвечал отрицательно, ему предстояло выдержать допрос по всем правилам, и только в том случае, если Дуня оставалась довольна полученными ответами, она тяжелыми шагами пересекала прихожую и скрывалась из виду: шла доложить. Через несколько мгновений она возвращалась со словами: «Григория Ефимовича нет дома!» или же: «Григорий Ефимович просит вас обождать!»

Обычно Распутин вставал в 6 часов утра и сразу же отправлялся на первое богослужение в Афонское подворье. Затем он возвращался к себе в окружении почитателей, провожавших его до двери столовой, где его ждал завтрак. Старец пил чай, ел пряники, которые очень любил. Потом к обычным спутникам, провожавшим его до дома после церковной службы, часов с восьми добавлялись просители.

Самым лучшим временем для встречи с Распутиным было приблизительно 10 часов утра. Даже если предшествующую ночь он пьянствовал, даже если у него были важные встречи, он устраивал так, чтобы в это время быть дома, и ждал телефонного звонка из Царского Села.

Итак, в 10 часов раздавался звонок, Дуня спешила к аппарату, говорила: «Да, номер 646-46» – и неприветливым тоном спрашивала, кто звонит; ей отвечали, что говорят из Царского Села. Тогда она, сразу становясь вежливой и любезной, отвечала, что немедленно позовет Григория Ефимовича. Потом оборачивалась и кричала в направлении рабочего кабинета Распутина: «Анна Вырубова у аппарата!»

Тогда Распутин бежал к телефону, и были слышны его короткие реплики: «Ну, что там такое? Что с тобой, душенька? Да, у меня люди. Ну да, я приеду!»

Его хорошее или дурное настроение на оставшийся день во многом зависело от этого разговора с Анной Вырубовой. Впрочем, этот «деятичасовой разговор», как его называли, имел большое значение и для тех, кто ожидали в прихожей. Полковник Комиссаров, князь Андроников, банкир