Рубинштейн, доверенный человек шталмейстера Бурдукова и немалое количество политиков и дельцов имели обыкновение являться к старцу к 10 часам, в надежде ухватить на лету одно-два слова, неосторожно произнесенные им касательно разговора с Царским Селом.

Эти «десятичасовые гости» обычно задерживались минут на десять, ровно настолько, сколько им требовалось, чтобы узнать то, что их интересовало. Затем они откланивались, быстро спускались по лестнице и устремлялись к своим автомобилям, чтобы как можно быстрее проинформировать своих компаньонов о том, что выудили из своего разговора с Григорием Ефимовичем.

Все это время прихожую заполняли просители и посетители, располагавшиеся на скамейках, накрытых разноцветными кусками ткани. Здесь они терпеливо ждали, порой по несколько часов, аудиенции у старца и уступали свое место на скамье вновь пришедшим, когда их дело было решено. С восьми часов утра до позднего вечера не иссякал поток посетителей в прихожей Распутина. В некоторые дни людей было столько, что многим приходилось ждать своей очереди на улице. По праздничным дням случалось настоящее столпотворение. Дочь Распутина рассказывает, что в такие дни вся улица бывала забита народом. Люди стояли между автомобилями и экипажами, и жильцы дома могли насчитать много сотен визитеров.

Всем было известно местожительство Распутина, все знали, что он уважаем и любим при дворе и имеет огромное влияние на самых важных сановников государства и церкви. Поэтому бесчисленные чиновники, офицеры, политики и всевозможные авантюристы смотрели на него как на «всемогущего», равно как и люди, имевшие проблемы со светскими и церковными властями. Повсюду ходили разговоры, что Распутин управляет всей Россией, даже больше, чем сам император, поскольку единственный может навязать ей свою волю. Многие люди дали ему прозвище, как любят делать крестьяне с людьми важными и почитаемыми: они звали его «царь над царями».

Распутин был для них не только человеком, чье могущество не знало границ, но они видели в нем святого, обладавшего поистине чудесной силой. О нем рассказывали невероятные вещи: он умеет читать чужие мысли, знает будущее и способен излечивать любые недуги просто взглядом или прикосновением рук.

Утверждали, будто бы он, как Христос, сотворил множество чудес. Крестьяне и крестьянки, приехавшие к старцу в столицу, твердо верили в его божественность. Впрочем, и многие люди из петербургского света привыкли видеть в этом простом неуклюжем крестьянине из Покровского нового Мессию.

Несколькими десятилетиями ранее в Санкт-Петербурге возникли многочисленные хлыстовские кружки, «корабли», как их называли. Так что на момент появления Распутина в качестве Искупителя почва для этого уже была подготовлена. Его репутация росла благодаря таинственности, которая лежала в основе хлыстовского вероучения. Но именно эта таинственность способствовала усилению доверия к нему и духовного значения его как чудотворца. Мужчины и женщины разных возрастов и социального положения отправлялись к отцу Григорию, от великих княгинь до горничных, и, трепеща, ожидали высшего момента, когда он позволит им на коленях вымолить Божье благословение «снова стать человеком».

Другой секрет распространился по городу еще быстрее, чем слухи о божественном даре Распутина. Шепотом он передавался от одного к другому, так что все заинтересованные лица были в курсе. Якобы Распутин торгует своим влиянием в разных ситуациях: освободить человека от воинской повинности, вытащить из тюрьмы, получить концессию и т. д. Одновременно с этой ценной информацией циркулировал своего рода тариф, и все знали, какую сумму денег нужно уплатить или какой подарок преподнести старцу, чтобы получить желаемое.

В состоятельных кругах столицы в этом видели лишь доказательства продажности Распутина, а простой народ загадочно перешептывался, что, хотя Григорий Ефимович и принимает подарки за оказываемые услуги, это вовсе не является обязательным условием для того. Если люди зажиточные, богатые вдовы, удачливые спекулянты или честолюбивые претенденты на министерские посты оставляли, в качестве благодарности, деньги на столе, Распутин немедленно брал их, без каких бы то ни было угрызений совести или стеснения, и прятал в глубокие карманы своих бархатных штанов. Но он оставался таким же сочувствующим и услужливым и к просителю, приходившему к нему с пустыми руками. Возможно даже, к бедным он проявлял эти качества в большей степени, чем к богатым. По крайней мере, было заметно, что он не колеблется в выборе между ними, и скромный дар бедняка казался ему ценнее драгоценного подарка состоятельного человека. И даже когда какой-нибудь удачливый спекулянт, которому благоволила фортуна, совал ему в руку крупную сумму, Григорий Ефимович скупо благодарил его и обращался с ним с необыкновенным высокомерием, часто даже с особой грубостью.

И напротив, с явной радостью принимал подношения простых людей, пришедших засвидетельствовать свою благодарность старцу за его помощь какой-нибудь мелочью: бутылкой вина, головкой сыра или даже обычной иконой Богоматери. В подобных случаях он часто звал Дуню, своего секретаря Симановича или дочь Матрену и говорил им: «Поглядите на великолепный подарок, который мне сделал этот прекрасный человек! Вот по-настоящему щедрый даритель!» Распутин умел тактично обходиться с самыми бедными, и те уходили от него с ощущением, что именно их подарок доставил святому отцу наибольшую радость.

Впрочем, старец охотно ходатайствовал, ничего за это не требуя, не только за бедняков. Он ежедневно принимал множество просителей, явившихся попросить у него денег, и они редко бывали разочарованы в своих надеждах. Григорий Ефимович раздавал деньги охотно, быстро и помногу, и не было необходимости долго хныкать перед ним. Получив пачку банковских билетов в вознаграждение за помощь в получении какой-нибудь концессии или в освобождении от воинской повинности и, не считая, сунув в ее карман штанов, он буквально через несколько минут снова доставал эти купюры и отдавал беднякам.

Это могла быть мать, хотевшая поехать к своему больному ребенку в дальнюю провинцию, но не имевшая на то денег; отец, недостаточно богатый, чтобы отправить своих детей в школу; больной, который не мог себе позволить роскошь оплатить услуги врача. Довольно часто случалось так, что все, что Распутин утром получил своих друзей-бизнесменов, разлеталось в течение дня, розданное беднякам, чем он отличался от высоких сановников империи, возмущавшихся продажностью Распутина, но при этом не стеснявшихся вымогать деньги, где только возможно, никогда при этом не давая ни гроша бескорыстно.

Благодаря тому что Распутину ежедневно поступали крупные суммы, у него, естественно, оставалось достаточно средств на себя, даже несмотря на то, что окружение, все его слуги, все деловые друзья бесстыдно обманывали и обкрадывали его. Несмотря на крестьянскую хитрость, Григорий Ефимович был, в сущности, человеком наивным, он легко доверял людям и не любил считать.

То, что оставалось у него от ежедневных поступлений, после вычетов на украденное и раздаренное, он использовал на свои