– Ну все? Решили? – спрашиваю я с улыбкой. – Садитесь завтракать.

После завтрака Олег вдруг произносит:

– Никита, а как ты смотришь на то, чтобы покатать маму на аттракционах? Ты давно ее на качелях катал?

– Маму? – Никита недоверчиво смотрит сначала на Олега, потом на меня. – Мама не катается на качелях. Она только меня качает.

– Ну вот, – улыбается Олег, – значит пришла пора и ей покататься. Как считаешь?

– Да! Да! Да! – кричит Никита, хлопая в ладоши. Потом неожиданно замирает и спрашивает уже серьезно: – а мне можно будет покататься?

– Конечно! – отвечает Олег. – Ну? Собираться?

– Ура! – с этим довольным возгласом Никита убегает в комнату за курткой.

– Ну, поехали, – Олег встает и подходит ко мне. Наклоняется и целует. – К вам заедем, переоденетесь и потом…

– Ой, только аккуратно, Олег, он же еще маленький, – меня немного пугает его настрой.

– Да, он настоящий мужчина, – подмигивает мне Олег. – Видишь, как вопрос ребром ставит. Весь в меня.

Я улыбаюсь. Встаю и сразу же попадаю в объятия Олега.

– Я люблю тебя, Яна, – говорит он, утыкаясь мне в висок.

И я вздрагиваю от этих слов.

– Люблю, – повторяет он. – И спасибо тебе.

– За что? – поворачиваю к нему лицо.

– За то, что простила. За сына. За все.

Он наклоняется и целует меня. Нежно, но недолго.

– Ладно, поехали, а то я уже боюсь Никиту. Он такой строгий, – улыбается Олег.

– Олег, а когда мы скажем ему? – задаю я вопрос, который сейчас волнует меня больше всего.

– Я бы хоть сейчас сказал ему, Яна, – отвечает Олег. – Но лучше проконсультироваться с психологом. Я уже нашел одного. У Никиты не должно остаться чувства, что его обманывали все это время. Он не должен затаить обиду ни на тебя, ни на меня. Поверь, я сам еле сдерживаюсь. Я мечтаю о том моменте, когда он назовет меня папой. Но надо сделать это так, как лучше для нашего сына. Понимаешь? Ты согласна?

– Да, ты прав, – киваю задумчиво. – Никита так все остро воспринимает. Он очень чувствительный мальчик.

– Нормальный пацан он, – говорит Олег. – Мужик! По-другому и быть не может, он же мой.

Гордость так и светится на его лице. Я улыбаюсь и мотаю головой. Мальчишки. И Никита, и Олег.

Олег

Глядя на Яну и Никиту, я понимаю, что ничего еще не закончено. Очень много вопросов осталось без ответа и много проблем, которые надо решить. И всем этим предстоит заняться мне. Но не сегодня.

Сегодняшний день – это наш день.

Мы едем в парк.

В детстве я любил ходить в парк с отцом. С отцом, который, как оказывается, был мне не родным. Но все равно именно этого мужчину я считаю за своего отца.

– Мам, ну можно? – Никита уже полчаса выпрашивает у Яны разрешения прокатиться на сталкивающихся автомобилях. Ничто не может отвлечь его от них. Как Яна не старается.

– Нет, Никита, ты еще слишком мал. Это опасно, – говорит она занудным голосом.

Вижу, как Никита надувает обиженно губы.

– Яна, а ты знаешь, что здесь есть оранжерея с экзотическими растениями? – между делом интересуюсь я. У меня созрел план.

– Правда? – я не ошибся. Помню ее страсть к цветам.

– Пошли, – говорю я и беру ее и Никиту за руку.

– Ой, как красиво! – восклицает Яна, когда мы оказываемся возле стенда у оранжереи.

– А внутри еще лучше, – говорю я. – Давай так. Ты пойдешь смотреть на эту заморскую красоту, а мы с Никитой еще покатаемся.

– На чем? – недоверчиво спрашивает Яна. Подозревает. Ее не проведешь.

Я обнимаю ее за талию, наклоняюсь и шепчу в ухо:

– Ты что, не доверяешь мне? Я же отец ему. Я не причиню ему зла.

– Точно? – вскидывает на меня недоверчивый взгляд.

– А вот за недоверие мне придется наказать тебя, – сильнее сжимаю пальцы на ее талии. – Дома. Не здесь.

Щеки Яны вспыхивают и она прикусывает губу. Опускает взгляд. Ну, теперь точно придется наказать. Различные виды наказаний всплывают в мозгу. Я представляю, что и как с ней сделаю ночью, но тут меня за руку дергает Никита.

– Пошли! – требует он, прекрасно понимая, что мама останется здесь, с цветами, и не будет нам мешать.

Я целую Яну и незаметно за попу подталкиваю ее ко входу в оранжерею.

– Ну что? Постреляем или поврезаемся? – я подмигиваю Никите и вижу, как загораются его глаза.

– А стрелять тоже можно?

– Со мной – можно, – глажу его по голове.

– Тогда стрелять!

И он тянет меня за руку и вприпрыжку бежит к тиру.

Никита – пацан и я понимаю, что, наверное, слишком долго вокруг него было лишь женское внимание. Только мама. По сути у него ведь и не было папы. И мне хочется сейчас наверстать все упущенное за эти годы. Поэтому я хочу позволить ему сделать то, что запрещает мама, но разрешает папа. Когда он есть.

Мы проводим в тире полчаса. Не меньше. Я сам показываю Никите, как правильно держать ружье. Тонкие ручки пока не справляются, поэтому я помогаю ему. На пару мы выигрываем какую-то бесполезную плюшевую фигню. Но Никита очень счастлив. Он чуть ли не прыгает от восторга.

Потом мы идем на сталкивающиеся автомобили.

– А мама не разрешает, – вздыхает Никита, наблюдая за хаотичным движением машин за ограждением.

– Она просто переживает за тебя. Но я же с тобой? Я знаю, что со мной она тебя точно отпустила бы.

Протягиваю ему руку и он, улыбаясь, хлопает меня теплой ладошкой.

Мы садимся вдвоем в одну машину. Рулит Никита, но я, как могу, пытаюсь избежать столкновения с другими машинами. Получается не всегда и пару раз Никита ударяется о мою руку. Но не плачет.

Сделав несколько кругов, мы выходим. Никита счастлив. Что еще мне нужно?

С упоением он рассказывает о своих впечатлениях. Похоже, он в первый раз ездил на этих машинах.

И тут мы сталкиваемся с нахмуренной Яной.

– Олег, – строго начинает она, но я, предупреждая ее выпад, быстро обхватываю ее руками за талию и целую. – Олег, – уже мягче произносит она.

– Мам! – кричит Никита. – Видишь? Я цел! Все в порядке! Ну, не ругайся, мам!

Смотрит на нее такими жалостливыми глазками. И я вторю ему. Тоже складываю руки и жалобно смотрю на Яну.

Она укоризненно качает головой, но машет рукой на нас. Прощены.

Остаток дня мы проводим то на каруселях, то в кафе. Уходим уже перед самым закрытием парка. Никита засыпает еще в машине и я заношу его домой на руках.