Лавров попробовал возразить, но двое мрачных широкоплечих бойцов молча подхватили его, сволокли по лестнице и запихнули на заднее сиденье „линкольна“. Мало того, они уселись по обе стороны от Лаврова и так его затиснули, что он с трудом мог дышать. На каждом повороте его сдавливали так, что он опасался за целостность своих ребер.

„Н-да, ну и влип в историю!“ подумалось Лаврову. Нелепая ситуация. Но ему оставалось ждать лишь следующего поворота событий.

19 августа 1994 года, 22.05.

Машину вел Юра. Гиря по мобильнику отдал распоряжение о сборе всех своих людей, поставил им задачи по блокированию возможных мест появления Рустама и Сергея.

— Вот этот дом! — сказал Юра, сворачивая в переулок. Он притормозил. Рядом остановился ехавший следом „БМВ“.

— Давай к задним воротам, перекройте выход, а мы пойдем внутрь! — приказал Юра. „БМВ“ развернулся и скрылся. Юра медленно подвел „линкольн“ к воротам.

Дом был большой, квадратный в плане, с внутренним двором. Заселен по большей части пенсионерами, смотревшими в данный момент „Санта-Барбару“ или какой другой сериал: переулок был тих л пустынен. Едва машина остановилась, как сидевший справа от Лаврова качок выскочил наружу и открыл дверцу со стороны Гири.

— Юра, останешься с полковником! — распорядился Гиря. — Остальные — со мной!

На ловца и зверь бежит. Едва Гиря со своими людьми вылез из машины, как из подворотни показались Рустам и Сергей. Рустам нес пластиковый кейс, у Сергея была сумка с ремнем через плечо, которую он придерживал рукой. Оба очень торопились и явно не ожидали повстречать Гирю так быстро. „Быки“ тут же взяли пару беглецов на прицел, и те замерли, растерянно озираясь.

Гиря широко улыбнулся и не спеша направился к ним.

— Ну что, сявки, не ждали меня так скоро?

Рустам, с ужасом глядя на Гирю, попятился к стене.

Сергей тоже сделал шаг в сторону. Но Лавров заметил то, чего не видели охваченные приступом эйфории Гиря и его люди: Сергей вовсе не был растерян и не пятился от страха, как Рустам. Его правая рука не просто придерживала сумку: Лавров заметил, что Сергей держал руку в боковом кармашке сумки и явно к чему-то готовился. И не отодвигался он от Гири, а встал так, чтобы приближающийся Гиря оказался между ним и ближайшим „быком“.

Лавров понял, что сейчас произойдет, и начал сползать с сиденья на пол салона. Впрочем, понял не только он. Юра коротко выругался, выхватил из-за пояса пистолет и распахнул дверцу. Но больше он ничего не успел сделать.

Короткая очередь — в три патрона, не больше, — ударила вспышкой огня из сумки Сергея. Одновременно грохнули выстрелы пистолета отрезанного Гирей от Сергея „быка“: тот на короткий миг потерял за массивной фигурой шефа свою мишень и, услышав очередь, выстрелил в Рустама. Видимо, Рустам попытался бежать, потому что одновременно в него выстрелил и Юра.

Дальше Лавров уже ничего не видел, так как скорчился на полу, пытаясь стать маленьким и незаметным. Он только слышал короткие, почти слившиеся очереди из „Кипариса“, с которого Сергей снял глушитель, чтобы тот уместился в сумку. Но Лавров прекрасно представлял, что происходит.

Вот глухой удар от упавшего на багажник тела: это стоявший сзади „бык“. Он прекрасно видел Сергея, и потому первая пуля пошла в него. Вторая очередь из „Кипариса“ наверняка досталась второму „быку“. Третья, скорее всего, попала в Юру: Лавров услышал звук ударивших в дверцу машины пуль. Последняя досталась Гире: Лавров услышал его крик ярости, когда Гиря бросился на Сергея, и глухой стук головы об асфальт, когда веер пуль отбросил старого вора в законе, поставив точку на его воровской карьере.

Потом наступила тишина, и Лавров на четвереньках выполз из машины. У стены в луже крови ничком лежал Рустам. Кейса рядом с ним не было. Лавров подошел к нему и перевернул тело на спину. Мертв.

— Все, доигрался тонкий химик! — пробормотал с ноткой сожаления Лавров и направился к лежавшему навзничь Гире. Присел рядом, пошарил в кармане пиджака, нашел ключ от наручников и с облегчением избавился от браслета. Потом услышал стон и поднял голову. На асфальте, прислонившись к дверце машины, сидел Юра и с гримасой боли на лице пытался дотянуться до лежащего недалеко пистолета. На его белой рубашке расплывались два красных пятна. Он бормотал: „Вот козел, ну козел, — директорию перекрыл, дебил!“

Лавров пинком отбросил пистолет. И крайне неудачно: тот со стуком исчез в прорези решетки водостока. Юра удивленно взглянул на Лаврова: наверное, подумал, что Лавров это сделал специально. Потом закрыл глаза и отключился.

Из-за поворота показалась машина „скорой помощи“. Лавров остановил ее, показал обалдело взиравшим на поле боя водителю и врачу служебное удостоверение и отрывисто сказал:

— С той стороны машины — раненый, Остальным уже не поможешь. Быстро везите его в реанимацию, а то не дотянет…

Едва „скорая“ умчалась, увозя раненого Юру, как послышались сирены милицейских машин. Лавров подошел к „линкольну“ и пошарил на полу возле водительского места. Так и есть! Пистолет валялся под сиденьем. Лавров глянул на номер и присвистнул. Точно, это его табельное оружие! Выходит, в водосток он отправил пистолет Юры? От сердца немного отлегло: Лавров боялся, что Юра стрелял в Рустама из его, Лаврова, табельного оружия. Правда, теперь придется объяснять, как Юрин пистолет оказался в ливневой канализации. Или не вдаваться в подробности?

Из подъехавших патрульных машин выскочили милиционеры в бронежилетах и с автоматами.

— Бросить оружие! Лечь лицом вниз! Быстро!

„Опять все по новой!“ — подумал с тоской Лавров, плюхаясь на асфальт. Закончится когда-нибудь этот дурацкий день?!

19 августа 1994 года, 23.20.

Люди Сучкова, ведшие наблюдение за рестораном „Тропикаль“, зафиксировали въезд во внутренний двор старого грузового „рафика“. Никаких подозрений он не вызвал: в „рафике“ обычно привозили продукты в кухню ресторана.

Машина въехала в ворота небольшой пристройки, крытой гофрированным стальным листом, и оказалась недоступной для наблюдения. Поэтому люди Сучкова не отметили в рапорте, что на „рафике“ в „Тропикаль“ прибыл Охотник. Зато это отметил человек Хладова, известный под псевдонимом „Бобер“. Именно с ним и столкнулся в приемной Хладова Никифоров и именно его пристроил через бармена подсобником в „Тропикаль“.

Его первый рабочий день подходил к концу. Бобер на славу потрудился сегодня: в подвале уже стояла водочная коробка с бутылками, заправленными напитком особого рода, и Бобер имел все основания полагать, что его первый рабочий день в „Тропикале“ станет и последним.

Он подошел разгружать „рафик“ и нос к носу столкнулся с вылезавшим оттуда Охотником. Охотник взглянул на Бобра и отвернулся. Но Бобер почувствовал, что привлек внимание Охотника. Долгие годы работы на Контору выработали у Бобра обостренное чувство опасности. И сейчас он почувствовал, что ему следует как можно скорее исчезнуть. Он в бешеном темпе разгрузил машину и побежал к бармену.