Он приходил, наполнял молчаливый дом запахом усталости, отчаяния и, наверное, любви.

Аннет становилось все хуже, и Сиэлла знала, что Тина оставила работу, чтобы ухаживать за матерью. С каждым днем визиты Криса были все короче, он тоже торопился домой.

Короткие объятия, короткая страсть, легкий поцелуй в плечо, прощание, и Сиэлла снова оставалась одна.

В доме, который ей не принадлежал.

Она не винила Криса. В конце концов, он не заставлял ее делать все это. Она согласилась на все сама, и, если подумать, он ни к чему ее не подталкивал.

Об этой плате говорила Старуха? О плате одиночеством?

Сиэлла не знала.

Этим вечером Крис пришел раньше обычного. Пошатываясь, будто пьяный, он ввалился в гостиную, где она сидела с подаренным им томиков стихов, и сгреб ее в охапку.

– Что случилось? Ты сам не свой! – воскликнула Силь, когда он прижался губами к ее шее, пытаясь справиться с завязками платья.

– Не говори ничего… – прошептал он. – Пожалуйста…

– Крис, что случилось? – Она забилась в его руках, стараясь выпутаться.

Нет, они не будут предаваться страсти на ковре в гостиной! Пусть Сиэлла и пала ниже некуда, какие-то рамки еще остались, и она не хотела их нарушать.

Он сжал ее крепче, но больше не пытался раздеть. Глубоко вздохнул, обдавая дыханием ее кожу, а потом снова прижался губами к пульсирующей жилке на ее шее.

– Сегодня добрались до меня. Обыскивали дом, – глухо сказал он. – Я и не думал, что это будет так… унизительно.

– О… я… мне жаль, – неловко ответила Силь, не зная, что еще сказать. – Но ведь все прошло хорошо? Ты же непричастен к делам Туза…

– Я и есть Туз… и поверь, благодаря моему позывному именно в моем доме обыск был намного тщательнее, чем у других. Идиоты… Это же газетчики дали маньяку прозвище, о чем думают эти бюрократы из Шивала? Они заставили маму встать, хотя невооруженным глазом видно, что она еле дышит! Они обыскивали ее, понимаешь? Один из них бросил, что она притворяется, будто… а потом добавил, что мы все здесь – просто неотесанные чурбаны, не чета столичным жителям. Ты не представляешь, чего мне стоило не начать драку.

Не говоря ни слова, Силь обняла мужчину в ответ. Теперь она понимала, почему он так зол.

– Как Аннет себя чувствует? – тихо спросила она.

Крис опять глубоко вздохнул, а потом отстранился. Проведя рукой по волосам Сиэллы, он плюхнулся в единственное кресло возле горящего камина.

– Плохо. Теперь она все время чувствует себя плохо. Тина… – Он помедлил. А потом сглотнул и продолжил: – Сестра думает, что нашей матери совсем недолго осталось. Знаешь, в чем самая соль, цветочек? Неделю назад к нам приходил известный доктор из Шивала. Я заплатил огромную сумму, чтобы вызвать его сюда. Он тоже не знает, понимаешь? Никто не знает, от чего именно умирает моя мать!

Застонав, он закрыл лицо руками, а Силь почувствовала, как с ее сердца падает огромный булыжник. Пусть новости, которые сообщил Крис, были ужасными, но она обнаружила, что все это время на нее давило не только осознание своего падения.

В глубине души она думала, что Крис купил этот дом вместо того, чтобы спасать свою мать.

Нет. Он купил его после того, как выделил нужную сумму семье.

И пусть это оказалось бесполезным и Аннет все равно умирала, Силь стало немного легче.

Теперь она точно знала, что ценой ее спасения не стала жизнь этой доброй несчастной женщины.

Сиэлла села у ног Криса и прижалась щекой к его колену, чувствуя, как он тяжело дышит, пытаясь справиться с собой.

Слова были лишними. В горе не нужны слова. Нужно просто чувствовать, что кому-то не все равно.

Они просидели так довольно долго. Потом Крис потянул ее к себе, усадил на колени, и они бесконечно долго целовались у потухающего камина. Слова действительно были не нужны, Сиэлла и без слов понимала, почему Крис цепляется за нее, как утопающий за соломинку.

Возможно, лучшим выходом для него было бы отправиться в какой-нибудь бар вместе с Эриком и хорошенько напиться, выговориться. Но из-за того, что каждый день детективу приходилось идти либо в участок, либо в патруль, либо и туда и туда, он не мог себе этого позволить.

Но у него была Сиэлла.

Не думать. Не думать, что он просто использует эту ситуацию в своих интересах. Не думать о том, что будет, когда она ему надоест.

Сегодня Крис был особенно нежен. Лаская, он смотрел на нее, как на нечто невероятно красивое. Целовал ее так, будто только это могло принести ему облегчение.

– Ты просто чудо, цветочек мой, – прошептал он, когда они, усталые и удовлетворенные, лежали в постели.

Играя ее волосами, он бормотал еще какие-то нежности, но Силь не могла разобрать слов. Ей было одновременно хорошо и гадко.

Она верила Крису. Пожалуй, она точно знала, что он искренен. Но при этом она была противна сама себе, ведь она отдавала ему себя не потому, что влюбилась.

А потому, что он был ее единственной надеждой.

Так кто же кого использует?

Впрочем, Сиэлла была бы не против, если бы оказалось, что каждый преследует свои цели. Так их отношения выглядели бы намного честнее.

Уверяя, что он очень хотел бы остаться, но иначе Тина сойдет с ума, ухаживая за матерью в одиночку, Крис ушел, и Сиэлла, пожалуй, была рада этому.

Да, она умирала от одиночества, и Крис был единственным, кто это одиночество разбавлял, но при этом она не хотела вставать между ним и его семьей.

А еще без него ей легче удавалось не думать о том, что она сама загнала себя в ловушку.

Она пролежала без сна до рассвета, а поднявшись с постели, обнаружила, что за ночь Омирша укуталась в снежные покровы. Сезон ветров закончился. Конечно, первый снег скоро сойдет, но больше не будет столько песка. Улицы заполнятся горожанами, которым не надо будет опасаться, что порывы неистового ветра унесут их шляпу или бросят в лицо горсти песка.

Песок насытится снегом до весны. Смешается с землей.

И скоро Омирша станет очень красивой. Украшенной инеем, кружевами морозных узоров на окнах и белым пушистым снегом.

Осень еще не закончилась, близится лишь середина. Но здесь, в степной Омирше, зима наступает намного раньше, чем по календарю.

Мысли потекли в другую сторону. Туз опять затаился. Значит ли это, что он просто хотел убить определенных людей и больше убийств не будет? Или же здесь что-то другое? Сиэлла не могла выкинуть из головы странность, что поначалу убийства были частыми, а потом темп очень снизился. Практически сошел на нет.

Что связывает жертв Туза кроме игры?

Целый отряд детективов не может найти эту связь. Получится ли это сделать у Сиэллы, которая не выходит из дома?