Весь прошедший день мы с Сэнди прошагали по горам. Она оказалась очень хорошей спутницей. Помнится, Высоцкий утверждал, что для проверки качеств человека, его следует взять с собой в горы. Так вот, теперь я был абсолютно уверен в простой и надёжной, как автомат Калашникова, девушке. Не подведёт. Мы прошагали больше пятидесяти километров, если считать вверх и вниз, не один раз помогая друг другу. В первые часы Сэнди ещё хорохорилась, и немного сторонилась меня, но уже после полуденного привала мы двигались слаженно, и она не стеснялась в трудной ситуации попросить помощи или наоборот, поддержать, подтолкнуть. Кстати, Стивеном меня больше не называла, а в последние два часа фразы вроде «Гена, сюда!» или «Гена, дай руку!» так и сыпались.

Наконец, мы перевалили последний хребет. Впереди была широкая, в пару километров, долина, а противоположный склон виднелся за почти плоской ровной возвышенностью. Ближняя к нам западная часть её была покрыта густым лесом, тогда как восточную, похоже, очистили специально, уж очень ровный переход был от лесистой части к голой и каменистой.

Кроме того, приглядевшись, я понял, что и камни, кроме самых крупных валунов, не иначе как специально оттащили к деревьям, таким образом отгородив обработанную территорию от дикой.

На самом дальнем краю возвышенности рядком стояли три белых кубика-здания. Большое, поменьше, и совсем маленькое. Чем-то они мне матрёшку напомнили. Казалось, будто их, как пищевые контейнеры из набора, вынули один из другого и поставили в ряд.

Мы спустились на сотню метров и решили остановиться на краю небольшой естественной запруды, в которую впадал невысокий, чуть выше моего роста водопад. Образовавшийся пруд походил на букву «Г». Вода втекала в нижнюю часть литеры и вытекала из верхнего конца, причём сама перекладина была чуть в стороне, что позволило воде в ней согреться до температуры окружающего воздуха, так что я, сунув руку, сразу даже не почувствовал влаги.

С этого места мы уже не видели противоположный склон, всё перекрывала роща деревьев с листьями, как у канадского клёна, но белыми в полосочку берёзовыми стволами. Солнце клонилось к закату, так что решили здесь и заночевать. Я достал из рюкзака топорик и цепную пилу, и прошёл чуть больше пятидесяти метров вниз по склону, пока нашёл подходящий сухой ствол. На то, чтобы отрезать от него полено чуть меньше полуметра длиной с ровными краями понадобилось около десяти минут и множество усилий. Но в итоге я вернулся к лагерю с нужным чурбаком.

Возле самой опушки очень кстати попалась неизвестная мне почти однотонная серая змея. Я грохнул её по башке поленом. Пойдёт на ужин.

Сэнди с удивлением смотрела, как я расколол сухое полено на четыре части, а потом, тем самым кухонным монстром, выскребал из каждой дольки середину, превращая её в щепу. В итоге я сложил четверти обратно, прижав их со всех сторон камнями. Получилось почти то же, что и было раньше, но со щелями и дырой в середине.

– Что ты сделал? – непонятливо спросила девушка.

– Это сибирская свеча.

– А, Сибирь, – по-русски, но с жутким акцентом воскликнула Сэнди, после чего вновь перешла на родной язык. – Знаю. Там очень холодно и люди должны постоянно пить водку, чтобы согреться. А полено зачем?

Я расхохотался.

– Сэнди, никому никогда больше так не говори. Засмеют. А полено – чтобы приготовить ужин.

Я зажёг щепку и забросил её в середину свечи. Через минуту изнутри поднялся узкий язык пламени.

– Всё. Можешь ставить котелок.

– Но подожди, что я сказала неправильно? Разве у вас не пьют водку?

– Не больше, чем остальные страны.

– Правда?

– Сэнди, девочка, я много водки выпил с тех пор, как ты меня знаешь?

– Но, может, тебе просто негде было её взять?

– Ну уж нет. Тот, кто хочет выпить, всегда найдёт. А от мороза лучше всего спасает баня.

– Да! Баня!

Она долго рылась в своём рюкзаке, и наконец, выудила из него тонкий, сложенный почти до бумажной толщины, кусок полиэтиленовой плёнки.

– Я тебя тоже хочу удивить. Баня будет прямо здесь. Собери камни в пирамиду, а я пока дрова найду.

Судя по всему, раньше Сэнди походную баню никогда не устраивала. Дрова сложила кое-как, почти не прикрыв камни, долго возилась с тремя здоровенными рогатинами, пока наконец, не установила их над камнями на манер индейского вигвама. Пришлось снова идти в зелёнку. Я принёс ещё две жердины, и вместе мы сделали над каменной пирамидкой неплохой шалаш. Как прогорит – покроем его полиэтиленом, получится парилка.

Пока возились, вода в котелке закипела. Сэнди шустро, как шарик по рулетке, пробежалась по поляне и вернулась с пучком каких-то трав, которые тут же, прямо целиком, закинула в кипяток. Пока я принюхивался, услышал сзади:

– Гена, помоги.

Сэнди смешно подпрыгивала возле дерева с длинными стреловидными листьями, пытаясь достать до нижней ветки. Я подошёл, присел, обхватил девушку за ноги и выпрямился. Раздался громкий шелест и проклятия.

– Дурак! Ты же меня прямо в листья головой сунул. Опусти немедленно. Хотя подожди. Всё, теперь положи, где взял.

Я опустил смеющуюся растрёпанную Сэнди на землю. В руках у неё был пучок листьев. Мгновенно обмыв добычу в запруде, она добавила их к травам в котелке. Следом пошла крупа из рюкзака.

– Готовь свою гадину, скоро пора забрасывать.

Змею я отмыл там, где вода вытекала из запруды, чтобы не пачкать основной водоём. Освежевал, порезал на куски и забросил в котёл. Язык пламени в сибирской свече к этому времени как раз уменьшился.

– Гена, давай костёр раскидаем, пора баню накрывать.

От этих слов на душе стало хорошо и уютно. Я не спеша подошёл к пирамиде частично треснувших камней, топором откинул в сторону несгоревшие дрова, оставив лишь угли. Потом залил горящие в стороне ветки водой.

Вместе мы быстро накрыли собранный из жердей шалаш полиэтиленовой плёнкой, тщательно прижав края к земле камнями. Я подумал, и положил сверху немного лапника, а пару веточек забросил внутрь, для аромата.

– Гена, пойдём мыться, а потом поужинаем.

– Надо же, – усмехнулся я в ответ. – Впервые в жизни женщина приглашает меня в баню, а не наоборот.

Кажется, она не поняла юмора, потому что молча нырнула под плёнку. Я последовал за девушкой.

Камни разогрелись отлично, ветки добавили аромата, а холодная вода в запруде поставила красивую точку в нашей походной бане. Мы сделали два круга. Как положено, с веником, от которого Сэнди сначала шарахалась по всему шалашу, а потом млела, подставляя бока и спину. Вышли чистыми до скрипа, но настолько голодными, что готовы были съесть живого рогача. Целиком.

А когда стемнело, просто лежали на лапнике, накрытом покрывалом и смотрели на яркие, обильные звёзды. Я так ни разу и не слышал ничего про местные созвездия. Говорят, моряки себе что-то придумали, но среди моих знакомых никто по ним не ориентировался.