– Чего тогда убегала?

– К тебе торопилась. Спросить хотела, как теперь братья Кристофер будут обходиться без цирка? Чем они занимались до него?

– До него? – Маша подняла глаза к небу, пытаясь вспомнить. Но я уже знала, что цирк у братьев появился гораздо раньше, чем повариха, поэтому она в итоге сдалась. – Не припомню что–то.

– Пойдем у Ви спросим?

Взявшись за руки, как заправские подружки, мы побежали к лестнице. Ви, как нам подсказал болтающийся в холле хиппи, был у себя.

Постучавшись в его дверь, я с удивлением услышала, как оборвалась мелодия, наигрываемая на гитаре. Неужели Ви еще и музыкант?

Он открыл нам в наброшенной на голое тело рубашке, попытался ее застегнуть, но плюнул. Приспущенные на бедрах джинсы, мятая рубашка, босые ноги, взлохмаченные остатки некогда роскошных волос – Ви был таким живым… и родным.

– У нас всего один вопрос, – начала я, не решаясь переступить порог. Было как–то неудобно без приглашения.

Мария все решила за нас. Оттолкнув Ви, она прошла в комнату. Уперев руки в бока, огляделась.

– Свинарник, – вынесла она вердикт. – Почему дом за тобой не смотрит?

– Я ему не разрешаю, – Ви нахмурился. Ему было неловко – его отчитывала столетняя повариха. – Не люблю порядок и разложенные по полочкам вещи.

– А когда–то любил, – на что–то намекнула Маша, а я невольно посмотрела на расправленную широкую кровать. Ви поймал мой взгляд и густо, как только умеют рыжие, покраснел. Моя мама жила здесь. Я заметила на тумбочке ее зеркальце и расческу. Я запомнила их. Она носила мелочь, так нужную женщине, в своей сумочке. На подоконнике стояла ваза с пионами.

– За порядком идите к Феру, – буркнул Маше Ви.

– И пойдем, если он нам будет нужен, – кивнула наглая повариха. Скинув с кресла вещи, она уселась сама и, похлопав по мягкому подлокотнику, пригласила меня занять его. Я уже жалела, что ко мне пришла идея расспросить Ви. – Сейчас нам нужен ты. Как вы решали проблемы скитающихся душ до появления цирка?

Ви поднял с пола вещи, бросил их на кровать, сам сел на ковер, сложив ноги на азиатский манер. Большой красивый Будда.

– По–разному, – вздохнув, ответил он. – Нам повезло, что цирк прибился к нашему Дому, хотя место, где они погибли, принадлежало другим высшим. Нам даже завидовали: мы могли колесить чуть ли не по всей стране. У нас однажды пытались увести цирковых, но они наотрез отказались идти в другой дом. Они привыкли к нам. Даже к Дисе и Феру, кого всегда боялись больше огня. Теперь такого преимущества у нас нет. Надо будет подумать, как дальше вести дела. Наверное, опять откроем лавку древностей и будем туда заманивать нужных нам людей.

– У вас была лавка древностей? – я подняла брови. – А теперь можно торговать, к примеру, цветами. Красивый бизнес. Цветы нужны всем.

– Угу, – кивнул Ви. – Особенно погребальные венки. Нам такая специфика больше подходит.

– А у соседей за холмами как решается этот вопрос? – не отставала я.

– Они создали что–то вроде почтового отделения, – Ви поморщился.

Мне не понравилось, с какой неохотой он говорил о соседях. Явно их отношения нельзя было назвать добрыми.

– Хороший вариант, – я, тем не менее, похвалила «прикрытие». – Можно стучать в дверь, говорить: «Вам посылка!», и передавать приветы от почивших родных. Место почтальона пусть займет наш хиппи. Все равно без дела болтается. Кстати, почему он задержался в доме? Времена детей цветов давно прошли.

– Он отправил на аборт любимую, и она погибла. Простить себе не может. Видела, наверное, в гроте памятник девушки с ребенком на руках? Это он сделал. Талантливый скульптор. И мамы твоей скульптуру тоже он…

Ви опустил глаза.

Я села рядом с ним, обхватила его руку, ощутив, как напрягся бицепс, и положила голову на плечо.

– Я благодарна тебе, Ви. За все. За маму, за пионы…

Он повернул голову и поцеловал меня в макушку.

– Поздно уже, Шапочка. Иди к себе. И эту забери, – он кивнул на Машу. – Неугомонную.

– Завтра я твою кашу пересолю, – пообещала повариха, выбираясь из кресла.

– Только попробуй. Я на тебя Фера натравлю.

– После сегодняшнего мне ничего не страшно, – Мария, гордо задрав голову направилась к двери. Я торопливо поднялась и, чмокнув Ви в колючую щеку, побежала за Машей. У меня был к ней серьезный разговор.

Чтобы не объяснять, почему не отправляюсь в свою спальню, а плетусь следом, я проканючила:

– У тебя ничего нет поесть? Даже не соображу, ела сегодня или нет. День такой несуразный выдался.

– Пошли, для тебя всегда найду. А этому, – она мотнула головой в сторону двери Ви, – завтра в какао плюну.

Я накрепко запомнила, что повариху злить не стоит.

– Что есть в печи на стол мечи, – приговаривала Маша, накрывая стол для одной меня. На кухне в помине не осталось никаких ошметков тухлого мяса. Дом после сражения с личем все прибрал. Окна сверкали новыми стеклами. Мелькнула даже мысль, не открыть ли нам строительный магазин.

– Блин, я мысленно говорю «нам» и «наш», – пожаловалась я Маше, которая уселась напротив и подперла щеку рукой. Ей нравилось смотреть, как уминается приготовленная ею еду. – Как будто я навсегда здесь прописалась, а не нахожусь на подработке.

– Отчего не сказать мы или наш, если вошла в семью? Мамка твоя здесь, Ви, считай, как отец.

– Мой папа еще жив, – я опустила глаза и погоняла вилкой соленый гриб. – Хоть и пьет, но моя настоящая семья он да я.

Глава 17

На мгновение за столом воцарилась тишина. Я уж подумала, что вогнала Марию в неловкость, но нет. Повариха обдумывала совет.

– Отец пьет? Беда–а–а–а, – она покачала головой. – А чего ты к Феру не обратишься?

Я вытаращила глаза.

– Чтобы тот забрал его в Ад? Что ты такое говоришь, Маша? – я даже перестала есть. Отложила вилку и пождала губы.

– Тьфу на тебя, заполошную! До конца не выслушала, но ответ уже придумала и обиделась. – Мария схватила меня за руку, боясь, что я встану и уйду. – Онфер с пьянством