лича с собой прихватил. Чтобы тот наверняка еще раз не восстал.

– Сам эту слизь собирал? И ошметки мяса? – я скривилась. Вот почему Онфер с перчатками не расстается. Грязная работа в любой момент может подвернуться.

– Зачем сам? Я помогала, – Мария тяжко вздохнула. – Битый час потом кухню драила. Не мог аккуратно, чтобы раз, и голова с плеч. Сильно злой был, на личе всю свою злость и выместил.

Я пребывала в полнейшем шоке.

– Молочка? – ласково предложила повариха, поднимаясь со скамьи.

Я покачала головой. Тогда Мария налила мне ягодного взвара. Я выпила, не чувствуя вкуса.

– Зря я тебе рассказала. Вон какая ты бледная. Кровь–кишки смутили? – подойдя, она пощупала мне лоб.

– Нет, – я поставила стакан на стол. – Меня смутил Дисе. Он же мне наврал, представив себя главным героем, а на самом деле все было иначе!

– Ой, стоит ли из–за этого печалиться? Ну соврал и соврал. Всем нам хочется тепла и участия. Я тоже не стала рассказывать Ви, что большую часть «заключения» с личем веселилась. Сначала над его нелепым превращением, потом над Дисе, когда тот ключи к двери ледника долго подобрать не мог. Ты бы слышала, как он проклинал дом. Мне кажется, – повариха перешла на шепот, – это дом над ним издевался, нарочно замок не открывал. Не любят они друг друга. При всяком удобном случае пакостят.

– А в чем причина вражды?

– Да кто их знает? За века совместной службы чего только между ними не происходила. Последняя причина – дому не нравилось, что Смерть с цирковыми якшается. А теперь вон как вышло, все перевернулось с ног на голову. Цирковые с благородной миссией задержались, значит, зря их дом гонял. Надеюсь, когда–нибудь выяснится, что Дисе с домом на самом деле не поделили.

– Да, хорошо бы знать, – я вздохнула, прекрасно понимая, что для меня тайны дома и его обитателей так и останутся нераскрытыми. Сколько осталось до первого сентября? Чуть да маленько.

– Скажи–ка мне, милая, – Маша вновь вернулась на свое место и, удобно устроившись, подперла щеку рукой – сразу было понятно, приготовилась к долгому разговору, – что у вас с лордом Онфером происходит? Вижу же, как переглядываетесь.

– И ничего мы не переглядываемся, – буркнула я.

– Не скажи! Пока с цирковыми разбирались, он глаз с тебя не спускал. Да и потом. Посмотри, у него же руки не на месте, так к тебе и тянутся.

– Ох, Маша, все–то ты подмечаешь. А мы просто поддеваем друг друга. По–дружески. Вот на свидание завтра пойдем.

– Он пригласил? – Мария аж подвинулась ближе.

– Нет, я сама. Устала от кутерьмы вокруг. Вроде и работы немного, грех жаловаться, но что–то все время происходит. Хочется тихого приятного вечера в компании красивого мужчины.

– А что наденешь? – Мария, хоть и умерла более ста лет назад, все еще оставалась истинной женщиной. Помнила, какой вопрос перед свиданием самый важный. – У меня монисто сохранилось, муж подарил. Может, подойдет? Не золотое, но страсть как блестит.

– Ты в нем, что ли, повесилась? – какое место, такие и разговоры.

– Ну. Горевала сильно. Захотела частичку его с собой забрать.

– Нет, монисто не подойдет. Его только в доме носить можно всем напоказ, а мы в город собираемся. Там все, что из мира мертвых, видно не будет.

– А и правда, – кивнула Маша.

– Я мамино платье надену. Зелено, бархатное. Больше ничего нарядного у меня нет.

– Тю! – повариха так резко поднялась, что я испугалась. – Платья у нее нет. А ну, пошли со мной.

– Маша, ты куда? Все, что ты можешь предложить, принадлежит миру мертвых. Если я надену даже самое прекрасное платье, за пределами дома я окажусь голой.

– Тоже интересный выбор. Онферу только того и надо! – она, улыбаясь во весь рот, потянула меня за руку к выходу из кухни.

Как же много в доме разных помещений, о наличии которых даже не подозреваешь! За лестницей оказалась дверь, ведущая в помещение, напоминающее склад. Как по мне, так все то, что я видела, можно было спокойно отнести к музейным экспонатам. Дом веками копил свои богатства.

Мария щелкнула выключателем и под потолком зажглись десятки ламп.

– Ничего себе, – произнесла я, не скрывая восхищение.

– Думаешь, здесь только то, что принадлежало мертвым? Ошибаешься, милочка, – повариха распахнула сундук, где лежали аккуратно сложенные камзолы. Драгоценные камни, которыми была украшена ткань, ярко блестели под светом ламп. Маша провела ладонью по дорогой вышивке. – Наши лорды всегда были отменными франтами и заказывали наряды у лучших портных.

– А женские платья тогда откуда? Любовниц своих баловали?

– Можно и так сказать, – Маша подвела меня к вполне современному ящику.

Распахнув его, явила красивые коробки. Из тех, что перевязывают атласными лентами или заворачивают в шелковую бумагу. На каждой надпись известных брендов.

– Эти наряды Ви купил для твоей матери. Жаль, что поносить так и не успела. Все новое, ни разу не надеванное. Ви в горе сжечь велел, ведь именно в тот день, когда Марина погибла, он в город за обновами уехал, а я не позволила. Зачем зря красивые вещи портить? Видишь, права оказалась. Теперь это все к тебе по праву переходит.

Я опустилась перед сундуком на колени.

Я не могла говорить. Спазм перехватил горло.

– Надо все перенести в твою комнату, – Мария оглядела фронт работы. – Здесь распаковывать не будем. Испачкаем в пыли. Подожди, я сейчас за помощниками сгоняю.

– У Ви надо разрешения спросить, – прервала ее деловую активность я.

– Думаешь? – Мария на минуту задумалась. – Никуда не уходи, я сейчас.

Я кивнула.

Закрыв ящик, вздохнула.

«Мама–мама, как же жаль, что все так получилось». Но Ви я была благодарна. Он любил ее и заботился.

Я поднялась и, желая убить время, пошла вдоль рядов с «музейными экспонатами». Останавливалась рассмотреть то, что поражало воображение. Например, рыцарские доспехи, наборы оружия и одежду, богатством и искусством исполнения годную для королей. Аккуратно сложенную в сундуки или завернутую, дабы не повредилась, в ткань. К своему изумлению, здесь же я обнаружила женские наряды и украшения. Такие же дорогие и красивые, и так же тщательно сохраняемые. Неужели все это носили