Мать прижимает к груди сумку, в которой ясно проглядывают очертания очередной бутылки.

– Что значит «опять»? – Бросает на меня раздраженный взгляд. – Пара бокалов, чтобы хорошо уснуть.

– Может, не надо?

– Поживи с мое, узнаешь, что такое стресс. – Мама уже в своей спальне. – Погляжу я на тебя, когда вырастешь и поработаешь, как ломовая лошадь! Попробуй-ка усни потом.

Ее голос растворяется за дверью.

Я возвращаюсь на кухню, мою посуду, пью чай, а затем поднимаюсь к себе и принимаю душ. Лежа на постели с мокрыми волосами, я болтаю ногами под «Paradise» Rompasso.

Звезд на небе почти не видно, лишь тусклый свет пары из них пробивается сквозь сизую туманную дымку, но мне хватает и этого, чтобы заскучать по своим факультативным занятиям, наблюдениям за ночным небом и тихими часами за телескопом в небольшом планетарии.

Я засыпаю с улыбкой на губах и вижу лес. Наклоненный камень возле ручья, баюкающее журчание воды, завихрения ветвей всевозможных оттенков зеленого, и все это словно в какой-то дымке, потому что небо затянуто противной желтизной – оно словно полито густым яичным желтком.

Я бреду по лесу, под ногами шуршат листья и хрустят сухие палки. Солнце давно потускнело, поэтому приходится кутаться в шарф. Прохладный воздух щекочет ноздри. Я все иду и иду, оглядываясь по сторонам, мне начинает казаться, что вокруг не деревья, а сбившиеся в кучу серые тени стариков, притворяющиеся ими.

Я ускоряю шаг и уже почти бегу, отмахиваясь руками от жалящих лицо веток. А затем запинаюсь и падаю. Мой взгляд упирается в беспомощное тельце мертвой птицы, лежащее среди сухой листвы. Я сажусь и долго смотрю на нее. Дышать все тяжелее. Наконец я решаюсь ее поднять: осторожно беру в ладони птаху, и ее голова безвольно повисает в воздухе.

Я дую на нее, пытаюсь согреть, но ничего не выходит. Она не дышит. Она мертва.

В классе шумно. Учитель английского делит нас на пары и заставляет пересаживаться. Мы должны подготовить рассказ о Сампо в диалогах. Нужно задавать друг другу вопросы и получать ответы. Ему хочется взбодрить нас, и это срабатывает: кто-то разочарованно стонет, собирая и перетаскивая вещи за другую парту, кто-то, как Эмилия, топает ногой и рычит.

– Вы – сюда, – указывает преподаватель.

И я понимаю, что мне придется пересесть к Каю.

Мы переглядываемся с Оливией, и я покорно переношу вещи за его парту, а к подруге подсаживается Мария.

Мне удается не смотреть на Турунена ровно пять секунд, затем я вижу, как он хлопает ладонью по стулу рядом с собой и довольно скалится.

– Привет, Анна.

Надо же, запомнил мое имя.

– Привет.

– Не забывайте, что мы на английском, – напоминает учитель, шагая между рядами.

– Hello, – бросаю я новому соседу.

Его больше интересуют мои коленки, он изучает их взглядом.

Повесив сумку на крючок, я присаживаюсь и кладу ногу на ногу. Кай хищно облизывается. Мне не нужно гадать, что будет дальше. Повернувшись вправо, я замечаю Эмилию, готовую испепелить меня одним лишь взглядом.

– Я спрашиваю, ты отвечаешь, – сразу озвучиваю я правила игры, взглянув на Кая из-под ресниц.

– А ты не так проста, как кажешься, – ухмыляется Турунен.

Он ловит взгляд своей девушки, но выражение его лица не меняется. Ему плевать, даже если она сейчас взорвется от ревности.

«Ему нужны все девушки сразу», – вспоминаю я слова Оливии.

– Я просто мало что знаю об этом городе, – лукаво улыбаюсь я.

Глаза Кая сужаются. Похоже, ему нравится наша беседа.

– Тогда я говорю, а ты переводишь на английский, – бросает он мне вызов.

– Тогда я записываю, а ты читаешь со шпаргалки, – киваю я.

Мы заключаем сделку.

– Поехали. С чего начнем? – Кай наклоняется ко мне.

По моей спине бегут мурашки.

– С того, что я задаю тебе вопрос, а ты отвечаешь.

– Тогда задавай.

Смотреть на его обветренные губы было плохой идеей, особенно во время разговора. Его язык все время касается щербинки меж зубов, прячется и возвращается туда снова.

Мне приходится сглотнуть, прежде чем продолжить:

– Ты родился здесь?

Турунен кивает.

– Да.

Он так самоуверен, что мне приходится искать в себе силы, чтобы продолжать держать спину прямо.

– Тогда я задам тебе этот вопрос, а ты ответишь что-то вроде «I was born in a small town but I love it with all my heart».

– Как скажешь, – почти шепчет мне Кай на ушко.

Его голос низкий и глубокий. Когда он вибрирует над ухом, я ощущаю его гипнотический эффект.

– Тогда в следующем предложении ты расскажешь, что он называется Сампо, а дальше я спрошу тебя о его истории. Идет?

Я записываю на листке вопросы и ответы, а Кай придвигается все ближе. Мне кажется, что взгляды всех присутствующих устремлены на нас. Когда его коленка касается моей, я аккуратно отодвигаюсь.

– Идем дальше.

– О’кей. – Его губы выгибаются в хитрой полуулыбке.

К концу урока напряжение постепенно сходит на нет. Кай без каких-либо усилий отвечает на мои вопросы во время прослушивания, и я понимаю, что просьба о переводе была лишь уловкой. Он – лентяй и хитрец, но отнюдь не глупый.

Перед тем как звенит звонок, парень наклоняется ко мне и спрашивает:

– Ты придешь сегодня на вечеринку, Анна?

Он трется плечом о мое плечо. Нет – он бесцеремонно таранит его.

– Что за вечеринка?

Меня пугает и волнует его напор.

– Закрываем пляжный сезон на озере.

– А кто будет?

Мы встречаемся глазами.

– Все, – уверенно отвечает он. – Удивлен, что тебя не пригласили.

Пожимаю плечами.

– Но я уже всем сказал, что ты придешь, – улыбается он.

Снова это пространство между передними зубами и мелькнувший язык.

– Серьезно? – Мои брови ползут вверх.

Земля уходит из-под ног. Если это правда, то он рассчитывал, что я пойду, даже не зная об этом заранее? Кай знал, что я не смогу отказаться, если он позовет.

– Хорошо, мы придем.

– Вы?

Я киваю в сторону соседки:

– С Оливией.

Его глаза вспыхивают.

– Круто. Так даже интереснее.

– Договорились. – Я жму его руку, представляя, как пар валит из ушей Эмилии.