Ситуация казалась знакомой до зубной боли: снова в рядызатесался враг и снова было не разгадать, в какую игру он приглашает скреститькопья. Прежде чем согласиться на предлагаемую грызуном экскурсию, Сварог,сверяясь с привинченной под носом медной табличкой, выбрал из голосоотводовнужный и пробасил в жерло металлической трубы, ведущей в каюту масграма:

– Вызывает маскап «Серебряного удара». Гору Рошалюнемедленно прибыть в ходовую рубку. Гору Рошалю заступить на боевое дежурство!

Сварог умышленно ввернул «боевое», надеясь, что сие придастэкс-царедворцу прыти. Сам же, при помощи того же ремня зафиксировав штурвал напервоначальном курсе, поспешил за не по годам бдительной крысой. Ответа отРошаля ждать не стал, потому как явное нетерпение начал вдруг проявлять грызун,и Сварог потихоньку проникся к зверюшке доверием. Вроде как симпатичной сталазверюшка ему казаться, хотя раньше симпатии к грызунам он за собой, знаете ли,не замечал…

Корабль спал, только монотонно бубнила вызубренный раз инавсегда урок паровая машина. Да разве что с жилой палубы доносились заунывныезвуки:

Веселую свадьбу

Сыграли едва,

И вот уже, мама,

Я полувдова.

Горючие слезы

Могу ли сдержать,

Когда мой желанный

Уходит на рать…

Сварог прислушался. Кто-то из тоуранток тянул, как жилы,бесконечную песню, от которой на душе стало и вовсе тоскливо:

Зачем я, любимый,

Венчалась с тобой?

Короткое счастье

И вечная боль!

В каком тридевятом

Постылом краю

С собой похоронишь

Ты долю мою?..

Одна женщина на корабле – это уже беда, а уж такоеколичество, черт бы их побрал… Сварог раздраженно помотал головой. Опятьпоказалось, что машина работает тише, чем обычно. Да и гаденькое чувствоопасности никуда не исчезало, притаилось на донышке души… А крыса знай себепутешествовала вдоль переборок, перепрыгивала через комингсы и ныряла в люки,что твой юнга. Сварог еле поспевал следом. Внутри корабля ему, насквозьсухопутному волку, было насквозь неуютно, все же не привык он еще к морскомубыту, куда ни кинь взгляд – кругом железо, железо, железо…

Человек и крыса прежним маршрутом миновали кают-компанию ивзяли курс на корму. Над по-разгильдяйски не задраенным погребом для хранениявина и уксуса (как бишь его правильно – ахтерлюком) Сварог вступил вподозрительную, кисло пахнущую лужу. И зайцу ясно, это не морская вода, апролитое злоумышленниками вино… Оп-па! – из камбуза потянуло запахомпрогорклой редьки.

– Да что там говорить, ребята. Нелегко нам придется сновым капитаном, – явственно донеслось из-за неплотно прикрытой двери.

Ясный день, Сварогу чужое мнение моментально стало весьмаинтересно, и он притормозил. Но разговор, по закону подлости, сразу же свернулв сторону, причем в напрочь непонятную:

– Акула с сухой шерстью видела меня. Почуяла, носатая,еле ласты унес… я спрятался здесь, среди еды, чтоб не унюхала, и она пробежаламимо, к залежам гремучего порошка.

– О, Господи! – вскрикнул второй голос. – Кгремучему порошку? Если наши ребята там, то они погибли! Лаэнн, Таст-Хайме, Гэйнки остальные – что с ними будет?

– Не знаю, – мрачно ответил голос номеродин. – Если Тидла зашел так далеко, то теперь ни перед чем неостановится. Я должен перепрятать тебя в укромное место.

– В угольную яму?

– Нет, это будет небезопасно, даже если оставитьзмеиную кожу у Эри или Банна.

– Но мое синее сердце? Оно там – внизу!

– Сейчас не думай о нем. Мы еще вернемся на то место,где ты ночевал – когда там будет безопасно…

Разговор явно вели не оголодавшие новобранцы, прокравшиесяна камбуз подшустрить в котлах насчет лишней пайки. И, что любопытно, голосаСварогу были напрочь незнакомы… Крыса нетерпеливо пискнула, и Сварог, пусть емуи было крайне любопытно, решил вмешаться. Он дернул люк на себя, ввалился вкамбуз и… не сразу закрыл рот.

На камбузе никого не было. В полумраке жалобно позвякивалиот легкой качки поварешки, черпаки и прочая хозяйственная часть заведования. Вуглу дыбился приготовленный к завтраку мешок картошки. И все. И в остальном –тишина. Сварог почувствовал, что помаленьку сатанеет – но не щипать же себя заухо, право слово: и без того понятно, что сие непотребство к снам отношения неимеет. Как пить дать – оно, злодейское колдовство… Ну это мы еще посмотрим, апока Сварог предпочел отправиться следом за все откровенней выказывающейнетерпение крысой. Отсеки, отсеки, отсеки…

Сквозь переборки послышалось вроде как коровье мычание.Сварог, естественно, с самого начала предполагал, что, невзирая на жестокийприказ дожа, кто-то сумел-таки пронести на борт щенка или котенка. Но за то,что на борту нет коровы, он был готов голову дать на отсечение… Ага, вот имашина.

– Маскап прибыл в машинное отделение. Доложил вахтенныйматрос Норек!

– Вольно, матрос Норек. Как дела, матрос Норек?

– За время дежурства нарушений не произошло!

Ну хоть один нормальный человек на борту остался…

Далее экскурсия переместилась на третью палубу, и крыса,сделав вираж у входа в кочегарку, исчезла. Вроде как мавр сделал свое дело…

На всякий случай нащупав в кармане шаур, Сварог осторожнозаглянул в кочегарку. Ничего хорошего он там увидеть не ожидал – но увиденноеоказалось еще хуже. Топка уже не пылала, а еле тлела, хотя жара оставаласьудушающая и плавящая мозги. Стелющийся понизу сизый дым ел глаза. Один кочегарс размозженной головой лежал, раскинув руки, а второй, с безумным блеском вглазах и по уши перепачканный в крови и угольной пыли, зачем-то набивал пазухукусками угля. Уголь просыпался сквозь прорехи в драной, мокрой от обильногопота рубахе, но кочегар не замечал этого, он продолжал счастливо хихикать исовать в закрома все новые куски антрацита. И столько заразительной алчностиплескалось в улыбке безумца, что и Сварогу стало вдруг казаться, будтообыкновенный уголь и в самом деле источает свечение, как груда драгоценныхкамней…

Любое безумие заразно, но тут действовала болеецеленаправленная сила. Когда Сварог был уже почти готов увериться, что уголькаким-то образом превратился в граненые алмазы, пришла спасительная мысль опятьвключить магическое зрение.

Ну так и есть: злая магия присутствовала и здесь.

На верхушке горы угля лежал маленький камешек, источающийсинее свечение – такого же оттенка, как и пронизывающий корабль отсвет. И этосвечение обволакивало весь уголь. И превращало угольную гору в достаточныйаргумент, чтобы проломить череп напарнику – лишь бы одному обладать мнимымбогатством. Вопрос: откуда он тут взялся?