— Сначала я, — согласился Торри. — Потом ты, а потом…

— Нет, — раздался шепот в ответ. — Сначала я, потом ты. И больше никто. Только мы с тобой.

— Хорошо. Только…

Но Мэгги уже закрыла глаза, и ее тело расслабилось в его объятиях. Либо заснула, либо делает вид.

Да что тут происходит, черт побери?!

Торри нежно провел ладонью по волосам девушки. Как ни хотелось ему спать, один урок по вопросам чести он уже сегодня получил.

Юноша вздохнул. Эх, женщины, женщины… Без вас нельзя, и с вами тошно.

Все складывается как-то чересчур уж легко, непременно где-то должен крыться подвох, размышлял Йен под грохот колес экипажа.

Йен сидел против хода, уперев тупой конец Гунгнира под правым окном, где сходились стенка кареты и сиденье. Так юноша мог удерживать его руками в перчатках и не сходить с ума, что оружие ненароком кого-нибудь заденет.

Экипаж был тесный — коленями Йен практически упирался в колени Марты. Правда, это отнюдь не доставляло ему неудобств, особенно по сравнению с недавней тряской на лошади.

Он понятия не имел, как и из чего здесь изготовляли шины для карет, но колеса явно были надувными — они прекрасно справлялись со всеми колдобинами. Нечего и сравнивать с ездой верхом, если вспомнить жуткую постоянную тряску и то, как ты с каждым шагом коня колотишься стонущим от боли пахом о жесткое седло, умудряясь при этом еще и удерживать Гунгнир в чехле у правого стремени.

Часть нынешнего лета Йен провел с Д'Арно, прокладывая в доме его дяди электропроводку. Работать приходилось за гроши, однако если бы не Д'Арно, он бы не мог брать учеников в фехтовальном зале. Все это время Йен пребывал в постоянном страхе — боялся ненароком коснуться проводов под напряжением и тут же на месте, корчась в судорогах, отправиться на тот свет.

И было чего опасаться. Одно случайное прикосновение — и все.

Здесь та же история, если не хуже. Стоило лишь на секунду отвлечься, и один Создатель ведал, каким кошмаром это могло обернуться.

Впрочем, пока от Гунгнира больше всех страдал сам Йен, а не скакавшие рядом с экипажем, и не Арни Сельмо и Марта, которые сидели напротив.

— Похоже, ты вновь погрузился в глубокие думы, Йен Сильверстоун, — сказала Марта.

Девушка оделась по-дорожному, в нечто похожее на кюлоты. Коричневые штаны были довольно просторного покроя, и создавалось впечатление, будто на Марте доходившая до щиколоток юбка, с которой она решила надеть белоснежную блузу с кружевным узором в форме детского нагрудника. Рукава блузы также были просторными и перехвачены у кистей, а камербанд, широкий пояс-шарф, подчеркивал ее тонкую талию. Для прогулки верхом лучше прикида не найти, равно как и для того, чтобы волновать кровь Йену.

— Едва ли в глубокие, — ответил он.

— Ага, — подхватил Арни Сельмо, — наверняка тоже пытаешься сообразить, что за липкую кашу нам подавали на завтрак. Заливного угря, куриное желе?.. По мне так уж лучше простое дробленое пшено!..

Арни Сельмо не успел утром побриться и помятым видом сильно напоминал бродягу, хотя и одетого с иголочки — пока он спал, джинсы с рубашкой выстирали и отгладили, даже белые пуговицы на рубашке перешили — заменили их на овальные, кажется, костяные и довольно красивые.

Марта ответила бесцветной улыбкой.

Так ведь Арни говорил по-английски, то есть на непонятном для большинства местных языке, как в свое время Зейда Саул и Баба Ривка имели обыкновение переходить на идиш, если не желали, чтобы поняли Йен или его папочка.

Йен кивнул, будто соглашаясь с обоими.

— Я думаю, что все идет подозрительно гладко, — сказал юноша Арни по-английски. И тут же, словно спохватившись, повернулся к Марте, перейдя на берсмальский: — Нет-нет, Марта, просто я задумался о… о жуткой ответственности. — Перед тем как постучать затянутыми в перчатку пальцами по копью, Йен убедился, что оно надежно зажато в другой руке, также защищенной перчаткой.

— Точно, — согласился Арни. — Все куда проще, чем предполагал. Как он и говорил.

— А ты ему не доверяешь?

Арни фыркнул в ответ.

Наклонив голову, Марта деланно улыбнулась.

— Можно узнать, что вы обсуждаете?

— Да вот, пытаюсь убедить Арни, что все складывается благополучно, — ответил Йен.

— Не сомневаюсь, что так будет и когда вы окажетесь перед Столом. Если вы те, за кого я вас принимаю. — Марта тряхнула головой, словно отгоняя возможные протесты юноши, да так энергично, что ему почудилось, будто волосы ее зашелестели. — Знаю, вы сейчас приметесь все отрицать, и не мне уличать вас во лжи. Но ни в одном пророчестве не сказано, что Обетованный Воитель открыто возвестит о своем пришествии. Или, если уж на то пошло, что он вообще осознает свою миссию.

Узенькая, причудливо извивающаяся лесная тропа за окном сменилась довольно широкой дорогой, тянувшейся через равнину и поднятой над ней примерно на метр. В памяти Йена сразу же всплыла Северная Дакота, вот только цепочка гор, исчезавших в дымке где-то далеко на горизонте, смазывала сходство.

Вдруг к окну снаружи прилипла широкая физиономия Ивара дель Хивала.

— Наслаждаетесь поездкой? Я тоже.

Верховая езда явно входила в число многих дарований этого исполина. У него и вправду был вид самого счастливого человека на свете — хотя, чтобы заглянуть в окно, ему пришлось так съехать набок, что Йен не понимал, как он удерживается в седле.

— Достопочтенный глава отряда предложил остановиться в одной из деревень для полуденной трапезы, — объявил Ивар, — и надеется, что это не вызовет возражений ни у маркграфини, ни у герольда.

— Конечно, не вызовет, — кивнул Йен. — Я лично не против.

— Если Йен Сильвер Стоун не против, то как же могу быть против я? Наоборот, мне это в высшей степени приятно. — Лоб Марты прорезали симпатичные морщинки. — В последний раз я была в Престоле совсем еще маленькой, но до сих пор помню местные лакомства, которыми нас потчевали. — Девушка наклонилась к Йену, словно намереваясь доверить ему страшную тайну. — Есть такая рыба — местный деликатес, ее называют огненным ротаном… так вот, этих рыб специально разводят в водоемах, а потом готовят из них филе, приправленное особыми специями, состав которых держится в строгой тайне. Потом филе помещают в коптильни. Приготовление приправ, как и выбор времени отлова рыбы — настоящее искусство. Когда несколько лет назад наш главный повар попыталась раздобыть этот рецепт, ей ответили, что его раскроют лишь по личной просьбе моего отца. — Щелкнув пальцами, будто решив поставить точку на этой теме, девушка добавила: — Мой отец, разумеется, слишком мудр, чтобы лишать людей предмета их законной гордости.

Такое положение вещей было не лишено логики, однако Йен все же видел в нем изъяны. Впрочем, нельзя сказать, что прежде ему приходилось всерьез задумываться о проблемах управления маркграфством.