Чуть позади князя Юрия стояли другие князья. Князь оглядел их. Давид Ингваревич, Глеб Ингваревич, Роман и Олег Ингваревичи… Надёжа и опора земли Рязанской, её подлинные вожди.

Князь Всеволод Пронский подъехал на коне сзади.

— У нас всё готово, княже. Стали, где указано.

— Добро, Всеволод Михайлович, — отозвался князь Юрий. — Разведку ждём…

Князь Всеволод чуть кивнул. Конную разведку посылать было опасно, могли заметить, поэтому князь Юрий выслал вперёд пластунов. Неслышно, как змеи, подползут они к монгольскому лагерю, ничем не потревожив сладкий предрассветный сон поганых. Последний в их жизни сон, подумал князь Юрий. А может, наоборот? Может…

Тёмные еловые лапы раздвинулись, и перед князем возникли, как ниоткуда, две фигуры в белых заячьих тулупах и меховых же штанах. Самыми диковинными были шапки — тоже белые, заячьего меха, они закрывали лицо полностью, оставляя узкую щель для глаз.

Фигуры разом стянули свои шапки, обнаружив русые головы — один совсем ещё молодой, безбородый парнишка, второй мужик в возрасте, с окладистой бородой.

— Всё спокойно, княже. Спят поганые, тебя не ждут, похоже.

— Кони рассёдланы у них? — осведомился князь Юрий.

Разведчик постарше отрицательно мотнул головой.

— Кони осёдланы. Токмо у них ведь так всё время, княже…

— Что, всё время кони под седлом? — удивился князь.

— Почти всегда, княже. Расседлают, почистят коней, и опять седлают. Поганые же.

Юрий Ингваревич задумался. Не ловушка ли? А впрочем, выбора у него нет. Бату-хан подтянул отставшие обозы, и сегодня, должно быть, двинет свои полчища на Рязань. Атаковать же такую орду, движущуюся в походном порядке, с боевым охранением — дело безнадёжное. Ударить сейчас — их последний шанс…

Юрий Ингваревич натянул на голову тяжёлый шлем.

— Все по местам! Выступаем разом, по знаку моему!

Бату-хан сидел на ковре, расстеленном прямо на утоптанном снегу у входа в шатёр, и всей грудью вдыхал морозный воздух, пахнувший сегодня как-то особенно, щекочуще-пряно. Бату-хан уже знал этот запах. Запах грядущей великой битвы, самый сладкий из всех…

Старый Сыбудай, как обычно, находившийся подле своего повелителя и воспитанника, сидел неподвижно, точно буддистская статуя, засунув руки в рукава своего халата. Бату-хан искоса глянул на своего наставника — халат стал ещё жирнее, сбоку появилась ещё прореха…

— Подарить тебе халат, мой Сыбудай? — насмешливо осведомился Бату-хан.

— У меня две повозки халатов, — невозмутимо ответил Сыбудай, не меняя позы. — Я привык к этому.

К шатру Повелителя Вселенной подскакал всадник, здоровенный монгол, на ходу соскочил с коня, пал ниц пред Повелителем. Не совсем, впрочем, ниц — это был шурин Бату-хана, и он мог позволить себе некоторую вольность.

— Что там, Хостоврул? — осведомился у шурина Бату-хан.

Монгол выпрямился, сидя на подогнутых под себя ногах — вроде и на коленях, а вроде и нет…

— Урусское войско стоит в лесу, Величайший. Мои люди видели. Должно быть, ждут свою разведку.

Бату-хан встретил взгляд Сыбудая. Немытая рожа старого монгола перекосилась усмешкой.

— Ну вот, мой Бату. Я был прав. Коназ Ури решил-таки не пускать тебя в свою землю. Жадность губит людей, мой Бату. Больше всего я опасался, что нам придётся вылущивать всё рязанское войско из самой Рязани.

— Да, мой Сыбудай, ты опять оказался прав, — отозвался Бату-хан. — Позовите Джебе!

— Нет, мой Бату, — старый монгол завозился, кряхтя, встал. — Джебе-нойон храбр и могуч, но для такого дела не очень подходит, уж ты мне поверь. Джебе встретит их лоб в лоб, и тут будет гора из трупов славных монгольских воинов. А они тебе ещё понадобятся, мой Бату. Позволь, я вспомню уроки твоего деда, как надо встречать сильного врага. А Джебе пусть ударит потом, по моему сигналу.

— Всецело доверяю тебе, мой Сыбудай! — Бату-хан улыбнулся.

— Давай!

Молодой коренастый воин поднёс к губам здоровенный сигнальный рог, оправленный медью, и глубокий, мощный рёв пронёсся над застывшим лесом.

Князь Юрий тронул коня, посылая его вперёд. Витязи, окружавшие князя, взяли с места разом, и вслед за княжеским знаменем устремились тысячи русских воинов, молча, страшно и стремительно. Князь Юрий выдернул из ножен меч, взмахнул им, и лес клинков разом вымахнул в воздух.

— Гой-гой-гой!

Монгольский лагерь, раскинувшийся, казалось, в беспорядке на несколько вёрст, лежал перед ними, сонный и расслабленный, обречённый на уничтожение. Сейчас тугой стальной клин тяжёлой русской конницы войдёт в эту беспорядочную массу, рассечёт её, сомнёт и втопчет в снег…

Над сонным монгольским лагерем ответно пронёсся звук боевого рога, и беспорядочный людской муравейник разом пришёл в движение. Но это не было беспорядочное мельтешение застигнутых врасплох. Монголы прямо от костров вскакивали на своих коней, споро и уверенно сбивались в десятки и сотни. И стремительно надвигающуюся русскую конницу встретила не бессмысленная масса смертельно напуганных внезапным нападением людей, а грозное войско, построенное в странный и непривычный русскому глазу порядок.

— А-а-а-а!!!

Русская конница вломилась в монгольские порядки, как тяжёлый топор в полено, разом развалив вражеский строй надвое. Князь Юрий ощутил лёгкий укол беспокойства: вражеский строй развалился что-то уж чересчур легко, если не сказать — охотно. Впрочем, размышлять времени не было. Вокруг уже свистели монгольские стрелы, рядом вскрикнул молодой кметь, повалился с коня — стрела попала ему в лицо, аккурат в прорезь шлема. Князь Юрий оглянулся: стяг брата Олега виднелся неподалёку, другие князья тоже строго выдерживали строй. Всё, сейчас конец поганым будет…

— А-а-а!!!

Повинуясь взмаху руки, дружина князя Юрия разом повернула вбок, и вслед за ним повернула вся масса тяжёлой конницы, устремляясь на врага. Сейчас они опрокинут эту половину расколотого надвое монгольского войска, а затем повёрнут вспять, и всё будет кончено…

— А-а-а-а!!!

И снова вражеская конница разлетается под сокрушительным ударом закованных в броню русских витязей, как щепки от полена… Нет, не так. Как вода расступается перед носом ладьи, чтобы сомкнуться за кормой. Да что же это такое?!!

…Сыбудай сидел верхом на своём скакуне, являя собой странное и нелепое несоответствие в своём драном засаленном халате всему виду холёного, украшенного роскошной сбруей коня. С этого места ему было отлично видно, как плотный строй закованных в сталь урусов рассекает подвижную массу монгольской конницы. Впереди реял стяг главного урусского князя, очевидно, возглавлявшего всё войско. Сыбудай усмехнулся — присутствие полководца в гуще битвы, конечно, вдохновляет воинов, но не даёт этому полководцу возможности охватить взглядом всю картину боя, и думать, когда вокруг тебя звенит сталь, орут бойцы и хрипят умирающие, довольно затруднительно… Однако, урусы уже потеряли силу первого удара. Не пора ли? Нет, рано…