– Ну конечно, как только я тебя увидел, то сразу понял, что передо мной – умудренная опытом женщина.

– Ты действительно смеешься надо мной. Может быть, с моей стороны глупо верить в то, что замужество должно отличаться от делового соглашения. Наверное, только идиоты полагают, что люди женятся и выходят замуж по любви. Но я в этом уверена. Три мои самые близкие подруги вышли замуж, потому что этого ожидало от них общество, потому что они боялись остаться старыми девами, потому что их родные давили на них так сильно, что они сдались. И ничего хорошего из этого не вышло. Они несчастны в браке.

– А чего хочешь ты, Мэгги?

– Я выйду замуж только по любви. За мужчину, который полюбит меня такую, какая я есть, упрямую, избалованную, даже если у меня не будет гроша в кармане. Этот мужчина будет любить меня до конца жизни. И я обязательно его дождусь. – Она подняла голову и увидела на губах Тревора слабую улыбку. – Что в этом плохого?

Он мог сказать ей, что в этом плохого. Он мог сказать Маргарет, что впереди ее ждало горькое разочарование, что не было ничего более мучительного, чем разбитые мечты и утраченные иллюзии. Лучше вообще не мечтать и ни во что не верить. Но Тревор не стал ей этого говорить. Все равно она не поверит.

Тревору хотелось прижать Маргарет к себе, целовать и ласкать ее до тех пор, пока она не перестанет думать о рыцаре на белом коне, которого не существует в природе, и не поймет, что мужчина, за которого она должна выйти замуж, сейчас сидит перед ней.

– Уже поздно, – сказал Тревор, – пора спать. Рано утром надо отправляться в путь.

Маргарет поднялась, взяла лампу со стола и направилась к лестнице.

Когда она очутилась в спальне, то поняла, что там побывала София. На кровати лежала женская ночная рубашка, рядом с ней – черепаховый гребень и зеркало. Рубашка была из простого белого хлопка, но аккуратная вышивка и связанное вручную кружево говорили, что ее шили с любовью и заботой. На умывальном столике Маргарет заметила маленькую глиняную баночку. Она открыла ее и увидела самодельное мыло с запахом лаванды.

Маргарет закрыла баночку пробковой крышкой и улыбнулась, подумав о предусмотрительности Софии. Хозяйка принесла все эти вещи, будучи уверенной, что молодая жена захочет принарядиться для мужа, когда он придет к ней в спальню.

Но Тревор не был ее мужем. Ее улыбка погасла, и она, нахмурившись, поставила баночку с мылом на стол. Тревор никогда не станет ее мужем. Он ее не любит. Он вообще не верит в любовь.

Маргарет расчесала волосы черепаховым гребнем, умылась ароматным мылом и надела ночную рубашку. Она делала это не для Тревора, для себя. Так, по крайней мере, ей хотелось думать.

Она скользнула между накрахмаленными хлопковыми простынями и закрыла глаза, зная, что будет лучше, если она заснет прежде, чем здесь появится Тревор. Но сон не шел к ней. Маргарет не могла забыть прошлую ночь. Как Тревор ее ласкал! Сколько страсти было в его ласках! Тревор наконец зашел в комнату, но не стал ложиться на кровать. Взял подушку и растянулся на полу рядом с окном.

Постепенно его дыхание стало ровным и спокойным. Маргарет поняла, что Тревор уснул. Казалось, она должна радоваться тому, что Тревор повел себя так благородно. Он даже не прикоснулся к ней. Видимо, отказался от мысли жениться на ее деньгах. Но Маргарет почему-то не испытывала радости, она чувствовала разочарование, и это сбивало ее с толку.

Они покинули Сору рано утром. В дополнение к обычному грузу на Хадриана взвалили еще и пеньковую сумку с едой, которую вручила им София. Тревор сказал Маргарет, что с таким количеством припасов они могли бы добраться до Алжира.

София и Густаво попытались отказаться от платы за свое гостеприимство, но Тревору каким-то образом удалось убедить их принять пятьсот лир.

– Ну, какую историю ты сочинил на этот раз? – спросила Маргарет, когда Тревор повернул жеребца на дорогу, ведущую к югу, вдоль которой среди пожухлой травы и молодой весенней поросли валялись обломки древнеримского здания.

– Мэгги, что ты имеешь в виду? – спросил Тревор. Но Маргарет не так-то просто было провести.

– Если на нас напали бандиты, откуда у тебя взялись деньги, чтобы заплатить Густаво и Софии?

– А, ты про это. Ну, нам же удалось сбежать на одной из бандитских лошадей, разве ты не помнишь? И в седельной сумке мы обнаружили немного денег.

– Нам очень повезло, – саркастически заметила Маргарет. – Ты врешь и глазом не моргнув.

– Это ложь во спасение, – сказал Тревор. – Мы должны были вознаградить Густаво и Софию за их доброту.

– Разумеется. Но меня удивляет, что ты можешь убедить кого угодно в чем угодно.

– Ошибаешься. Мне не удалось убедить тебя выйти за меня замуж.

– Ты даже не пытался. Сказал это таким тоном, словно все было предрешено заранее.

– А что я должен был делать? Опуститься перед тобой на колени и попросить твоей руки, сказав, что моя мамочка уже одобрила мой выбор и что все общество будет нам завидовать?

Образ Тревора на коленях, лепечущего признания, как это делал Роджер, был слишком комичным. Маргарет не выдержала и рассмеялась.

– То есть это не сработало бы, верно? – спросил он, смеясь вместе с ней. – Скажи, что должен сделать мужчина, чтобы завоевать тебя? Через какие испытания пройти? Прискакать за тобой на белом коне, убить дракона и увезти тебя в прекрасный замок?

Маргарет притворилась, будто обдумывает его слова, а потом проговорила:

– Такой вариант, пожалуй, устроил бы меня.

– Нет, не устроил бы. Я уже сделал это, но ты не воспылала ко мне нежными чувствами. Правда, Хадриан черный, а не белый, Эмилио больше похож на змею, чем на дракона, а что касается замка… – Тревор жестом указал на руины вдоль дороги, – то он не очень-то прекрасен. У него явно протекает крыша.

Поразмыслив, Маргарет пришла к выводу, что Тревор прав. Он хоть не рыцарь на белом коне, но он спас ее.

– Я так и не поблагодарила тебя за то, что ты спас мне жизнь. Прости меня, пожалуйста.

– Забудь об этом. Мне не нужна твоя благодарность.

– А что тебе нужно?

– Чтобы ты принимала меня таким, какой я есть.

– А какой ты? Как только я начинаю думать, что поняла тебя, ты меняешься. Общаться с тобой – все равно что стоять на зыбучем песке.

– Ты должна доверять мне.

– Доверять? Не так это просто. То ты предлагаешь мне дружбу, то говоришь, что собираешься меня соблазнить. Так кто ты? Злодей или герой?

– И то и другое, Мэгги. Почему все должно быть либо черным, либо белым?

– Не знаю, – растерянно произнесла Маргарет. – Скажи, в тебе больше зла или добра?