Тихо было недолго.

«Звоните в любое время. Звоните каждый день, если сможете… Я хочу знать, что с ней все хорошо».

— Если у меня будет такая возможность, то конечно.

Второй звонок предполагался в Конектик, но после разговора со Слеперсом я положила трубку. Планы поменялись. Сегодня я никуда не полечу. А завтра будет видно, что делать дальше…

Я вышла из комнаты и прошла к лестнице. В той комнате, где видела Сару, никого теперь уже не было. На этаже в целом было очень тихо. Пока спускалась вниз по лестнице, под каждым моим шагом поскрипывали старые деревянные ступени. Ковра на ступенях давно уже не было, но он точно на них когда-то был.

К слову и о дверях. Дом большой. И за тот длинный путь, что я проделала к телефону, ни в одной другой комнате, кроме той, где был телефон, не было дверей.

В гостиной никого не было. В холле тоже.

Я вышла на улицу. Ветерок. Солнце. Тепло… Теплее, чем в доме, во всяком случае.

— Закончила? — спросила женщина в кресле-качалке на веранде. Та самая, что обняла Линду, когда мы только приехали. В старом желтом платье и с яркими цветами в темных волосах я даже не сразу ее заметила.

— Да, я сделала звонок… — запнулась я. — И столкнулась с проблемой: мне все же придется искать ночлег.

— Так оставайся здесь! — с воодушевлением протянула она, поднявшись с кресла-качалки. С блаженным взглядом она возложила ладони на мои плечи и добавила: — Мы рады тебе. Мы все рады!

Нисколько не сопротивляюсь. Говорю решительно:

— С радостью приму это приглашение.

— Какое счастье! — шире улыбнулась она. — Я Катрин. Одна из старших. А молодой мужчина, что показал тебе телефон Фредерик. Пойдем… — Взяла меня за руку и повела по веранде за угол дома. — Покажу, что и как здесь устроено и представлю тебя остальным.

В коммуне Дилана около двадцати человек. Сам Дилан, глава коммуны, и еще трое, что несколько дней назад ушли с ним, со дня на день должны были вернуться с едой и одеждой для членов коммуны. Пока его не было за старшую в коммуне оставалась Катрин — женщина с блаженным взглядом, и в яркой одежде.

У этих людей был живой и ясный взгляд, и все они казались счастливыми и довольными жизнью людьми. Они украшали цветами волосы. Украшали цветами свою старую одежду. Говорили друг другу исключительно приятные вещи. И во всем этом поведении было что-то не так.

Этот образ жизни слишком бросался в глаза, потому как был непривычен и необычен моему знанию об этом мире. А их вежливость казалась… неестественной. В исполнении одних это выглядело как необходимость, а в исполнении других, например Катрин, как хорошо отработанная привычка. Искренности при этом не выражал никто. Во всяком случае, я не видела этой искренности.

Когда день стал клониться к закату и я спросила у Катрин о том, какую из комнат я могла бы занять, то получила необычный ответ: «любую». Женщина с блаженным взглядом объяснила, что в коммуне Дилана каждый проводит ночь там, где ему хочется: будь то парень, который захочет переночевать в комнате девушки или девушка, которая захочет переночевать в комнате парня; в гостиной или на чердаке; на улице или в сарае. Есть только один запрет — комната самого Дилана. В нее членам коммуны входить нельзя.

К слову, комнатой Дилана была та самая комната с телефоном… Меня провели туда, потому что я не была членом коммуны.

Вот такие правила этого странного общества.

Понимание, что у меня не было личного пространства в этом доме не радовало, от слова, совсем. И когда я осталась одна, без надзора Катрин и не особенно навязчивых взглядов членов коммуны, я села в кресло в гостиной первого этажа. Здесь пока никого не было, но это только пока. Из смысла сказанного Катрин, к ночи у меня под ногами запросто мог захрапеть кто-то…

Я недоумевала: как Сара Слеперс могла добровольно согласиться на такое?

Эту наглую девчонку в вечер, организованный по случаю ее помолвки, я запомнила с боевым блеском в глазах, с зашкаливающим чувством собственного достоинства и железной хваткой маленькой собственницы. Такую дерзость еще нужно было умудриться подавить! Так… Как этой коммуне удалось заполучить Сару Слеперс?

Я пошла в кухню. Там работало четверо. Девушки готовили еду, а парень носил на кухню воду.

Со мной никто не заговорил. Только та девушка, что готовила тесто, дружелюбно улыбнулась мне. Я взяла стакан, заполнила его водой из кувшина и выпила.

— Можно? — спросила я разрешение взять печенье с тарелки.

Худощавая светловолосая девушка, та самая, что готовила тесто, проговорив едва слышным голосом:

— Все что мое — твое, все что твое — мое.

Приняв этот странный ответ за «да», взяла печенье и, не затягивая момент, вышла из кухни. Из вежливости, наверное, стоило бы предложить помощь на кухне, но я здесь за другим… Я вышла в вечернюю прохладу улицы. Во дворе, много поодаль от дома парни и девушки готовили высокий костер. Там же была Катрин: женщина с блаженной улыбкой сыпала цветы вокруг будущего огня. Другие занимались тем, что носили хворост и красили фасад дома яркой краской… Зеленый. Желтый. Красный. Причем слаженной работы не было. Даже ее видимости. Выполненные широкими кистями мазки были грубыми, а кляксы только напоминали цветы и птиц.

Все эти приготовления были ничем иным как подготовкой к празднику по случаю вступления в коммуну Линды. Я же просто гость. Потому разумно остерегаюсь участвовать во всех этих приготовлениях. Несмотря на то, что проведу ночь под одной крышей с членами коммуны, предпочитаю не подпускать этих людей к себе слишком близко…

Взглядом выискивая Сару Слеперс, я откусила печенье, сразу почувствовав странный вкус и подозрительную начинку «сладости». Покрошила печенье, в содержимом обнаружив лепестки красных и желтых цветов, ягоды и зерна. А плотность угощенья такая, будто ела дробленный камень.

Не самое приятное угощение, но что было делать?

Уже большую часть дня я здесь. Из еды за сегодня у меня был только завтрак, так что желудок настойчиво требовал закинуть в рот хоть что-нибудь. А судя по худощавым лицам обитателей гостевого дома Гуго, с едой у них точно были проблемы. Делать было нечего, и я снова поднесла печенье к губам, тут же обнаружив Сару Слеперс в окнах второго этажа дома.

Я не пошла в дом через кухню. Зашла через парадный вход и поднялась на второй этаж.

Сара была в той же самой комнате, где я видела ее впервые, в компании той же самой девушки, что внешне выглядела чуточку старше ее самой. И тут я окончательно убедилась: Сара нарочно игнорировала мое присутствие…

Делала это упрямо. Что ж, я тоже умею быть упрямой.

Я не вошла в ту комнату, а встала чуточку поодаль, демонстративно сложив руки на груди и глядя в упор на Сару Слеперс. Дверей в той комнате, как и в других комнатах гостевого дома не было, так что Сара была обречена терпеть мой взгляд. Делала это недолго. Под надуманным предлогом спровадив свою подругу, Сара не особенно располагающим жестом предложила мне войти.