– Они сильные, – сказал Хозяин, наблюдая за химерами.

Я с гордостью смотрела на своих питомцев.

– Ты всё-таки выходила их. У тебя есть талант.

Да, Герман был прав: Хозяин знает о моём таланте. И вроде я не безнадёжна, хотя пока только исправила собственную ошибку.

– Полетаем? – предложил Мой Волк.

Полетаем? Полетаем вместе?! О Боже, конечно!

– С удовольствием! – воскликнула я, не в силах сдержать радость.

День сегодня был каким-то странным: я открыла в себе талант, Мой Волк решил снизойти до меня, Герман – в хорошем настроении. Всё так прекрасно, что даже подозрительно. Или я уже просто везде ищу подвох, а нужно расслабиться и радоваться?

Я позвала химер, и мы, оседлав их, домчались до Комнаты Полётов. У меня вновь появились белые крылья. Я взмыла к потолку, чтобы лучше разглядеть, какие же крылья появятся у Царя.

А Мой Волк… просто шагнул в окно. Без крыльев.

Я в ужасе метнулась на улицу и увидела, что он всё-таки парит. Да уж, не зря он хозяин замка. Тот явно к нему благосклонен. Крылья Царя были грандиозны и совсем не похожи на наши. Для него замок создал крылья из металлических костей и металлических перьев. Понятно, почему Хозяину приходилось прыгать в окно: эта конструкция просто бы не поместилась в Комнате Полётов. Выглядело это, конечно, роскошно!

Мы летели над Каменным Лугом. Никаких комнат и внутренних дворов, только просторы Тёмного Уголка! Под нами камни во мху, а дальше – замёрзшая гладь Синего Озера.

Мой Волк не делал взмахов, а просто парил, словно орёл, на своих металлических крыльях. Я же, как воробей, порхала возле него туда-сюда, переполненная счастьем. Химеры летели чуть поодаль.

– Хочешь увидеть мой сад? – крикнул Хозяин.

– Конечно, хочу! – пропищала я.

Мы развернулись и вновь подлетели к Старшей Башне. Прямо под крышей, выше Комнаты Полётов, я заметила узкие стрельчатые окна. Воздушная лестница туда не вела, и на загадочный чердак замка можно было попасть только на крыльях. Мой Волк приземлился на широкий карниз окна, а я устроилась на соседнем и заглянула внутрь.

После мягкого уличного света декор комнаты резанул по глазам непривычной блестящей яркостью. Кругом были цветы, цветы… Стеклянные! С одной стороны, красивые, искусно сделанные, с другой – пугающие неестественностью. Словно они заняли чужое место. Место живых. Даже холодок пробежал по позвоночнику от этого зрелища.

Хозяин самодовольно улыбался, видно, приняв мою реакцию за молчаливый восторг:

– Можешь зайти.

Среди стеклянных пионовых кустов я разглядела площадку со скамейкой. Я влетела в комнату и осторожно спикировала на неё. Хозяин медленно сложил свои грандиозные крылья и аккуратно забрался в сад.

– Можешь потрогать цветок, если хочешь, – милостиво разрешил он.

Я тронула пальцем отливающий блеском лепесток лилии. Зелёной. Таких лилий здесь «росло» больше всего.

Я вспомнила, где ещё видела эти стеклянные цветы – внизу, на корявой сосне. Но там, на дереве, они смотрелись как милые ёлочные игрушки.

– У тебя сад искусственных цветов? – почему-то брякнула я, не зная, что ещё сказать.

– Не искусственных, но и не живых, – ответил Царь, как мне показалось, с тоской. – Плод волшебства.

Определённо, Мой Волк – фанат Задорожья: покупает рубашки и грустит о цветах. Пф-ф… Не ценит того, что имеет: крылья, целый замок, призраков-подчинённых и рыжую девушку, готовую за него отдать даже жизнь.

– Но я ещё не показал тебе мою гордость! – спохватился Царь.

Мой Волк отвёл лианы позади скамейки, и я увидела настоящую живую розу. Ого! На длинном алом бутоне повисли капельки влаги.

– Это тоже волшебство, но совершенное. Её даже нужно поливать. Сорт «Герман».

Я вздрогнула. Совпадение? Или мальчишка выращивает здесь такие цветы?

– Как тебе мой сад?

Эм-м… Всё это странно…

– Впечатляет.

– Он недёшево мне обходится, но я не собираюсь останавливаться на достигнутом. Мне нужны цветы, как эта роза. Такая у меня прихоть.

Я вспомнила мамины цветочные горшки на всех окнах. А я её считала маньяком-садоводом… Всё познаётся в сравнении.

У меня рябило в глазах от этой ослепительной роскоши. Ядовито-яркие цветы отталкивали. Они смотрелись дико в сумрачном мире, и я была рада, когда мы покинули сад.

И только вернувшись в Задорожье, открыв глаза в своей постели, я поняла, что у нас ведь было свидание! В саду среди цветов. Эх, я. Как всегда, не вижу то, что под носом.

И да, я поступила с Моим Волком так же, как со всеми бывшими кавалерами.

Я изменила ему.

– Кажется, я умерла, – сказала Художница и взглянула на подругу тёмными глазами цвета гречишного мёда.

Подсолнух глядела круглыми глазами такого же цвета, разевая полумесяцем рот. И вот из этого удивлённого рта наконец полились слова.

– Нет! Нет! – воскликнула Подсолнух. – Не путай нас, призраков, с вашими привидениями! Не знаю, что с людьми становится после смерти, но вы точно не попадаете сюда!

– Я уверена! Я умерла! – Художница зло нахмурилась и выпятила подбородок.

Потом вдруг обмякла и приложила руку к груди.

– Хотя сердце бьётся…

– Папа! Папа! – заголосила Подсолнух. – Папа… Он должен быть где-то недалеко, – задумчиво пробубнила она.

Подсолнух запустила руку в мешочек на своей шее, висевший на толстой верёвке, словно большой кулон. Она потянула из него полупрозрачную голубую нить волшебства, и та зазвенела в воздухе, растворяясь. Звук походил на что-то среднее между колокольчиками и пением птиц. И старый призрак явился.

– Что случилось, дочь? – он заметил Художницу и нахмурился. – Какие дела у подорожника к нам?

Художница поняла, что на радушный приём можно не рассчитывать, и стояла, молча чертя правой ногой, словно циркулем, половинку окружности по траве. Ледяная трава холодила пальцы. Да уж, она не только мнёт траву, но ещё и мёрзнет. Не так она представляла себе загробную жизнь.

– Она не подорожник, папа! – возразила Подсолнух, тряхнув жёлтыми прядями.

– А кто она? Ведь она человек! – не понял призрак-отец.

– Да, она человек, но не подорожник, иначе бы она знала своего наставника.

Художница прищурила золотисто-коричневые глаза и взглянула на Подсолнух.

– Но у неё его нет, – продолжала Подсолнух. – Она говорит, что умерла, а не уснула. И она моя подруга!