– Во всех мирах я не могу найти себя, – вздохнула Художница и тряхнула головой.

Маленькое серое пёрышко вылетело из её каштановых волос и плавно упало на руку, подставленную Подсолнух. Она поглядела на пёрышко, а потом быстро закопала его в землю и поглядела на подругу. Художница казалось несчастной и разбитой, но смотрела с вызовом.

– Кажется, у тебя просыпается талант, – сообщила призрак.

– Какой? – осторожно спросила Художница.

– Подражание, – чуть подумав, решила Подсолнух.

– Почему ты так решила?

Подсолнух виновато вздохнула:

– Мы напугали тебя: я и моя семья. А я ещё бросила тебя одну в лесу и ушла в Задорожье. Вот ты и решила выдать себя за главного врага призраков. Защитная реакция. Эх, знала бы, что всё так обернётся, никогда бы не рассказывала тебе о Сорокопуте…

– Знала бы, соломки подстелила, – буркнула Художница.

Подсолнух встряхнула волосами и хохотнула. Она поняла, что устала переживать. Всё так запуталось, что перестало её удивлять. Волнение вылилось из неё с этим смешком, и Подсолнух поняла, что наконец может рассуждать и мыслить здраво. «Всё будет так, как должно быть», – решила она, а подруге сказала:

– Только старайся свой талант держать при себе… Иначе… боюсь, что призраки убьют тебя…

– Вот смерти я как раз не боюсь, – зло хихикнула Художница.

– Но не примут точно.

– Я не знаю, как так получилось, но я постараюсь, – честно сказала девочка. – Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы. А сейчас, пожалуйста, оставь меня. Мне нужно побыть одной.

Подсолнух поднялась с земли.

– Я оставлю тебя на время, но я тебя не брошу и никому не отдам. Ты моя подруга, – сказала призрак, но Художница даже не взглянула на неё.

Подсолнух, грустно ссутулившись, уплыла к Норе.

Художница осталась одна. Она запустила руки в тугие кудряшки и поворошила их, но перьев больше не было.

Ночь в Тёмном Уголке казалась волшебным новогодним световым шоу: цветные светлячки, словно лампочки гирлянд, искрящаяся дымка, будто кто-то просыпал в воздухе блёстки. И даже стволы водянистых деревьев слабо светились голубым. Несмотря на холод, на расстройство подруги, на сердитого её отца, Художница чувствовала себя легко и спокойно. Она сидела неподвижно, представляя себя частью этого тихого древнего мира. Вот бы застыть здесь, в этом серо-зелёном одеяле, превратиться в мшистый камушек. Почему у неё нет такого таланта?

Неожиданно она заметила какое-то движение у ближайшего дерева. Из-за ствола осторожно вышло маленькое существо, похожее на человечка. Было оно чуть больше крысы, коричневато-смуглое, в потрёпанном платьице с большим карманом на животе, с рюкзачком за спиной и длинными перьями на голове вместо волос.

«Родственная душа», – подумала Художница и улыбнулась.

Маленькая гостья неспешно подошла к Художнице, не отрывая от неё взгляда чёрных бусинок глаз, потом наклонилась и выкопала серенькое пёрышко, которое спрятала Подсолнух. Деловито положила находку в карман и была такова.

Художница осталась сидеть с широкой улыбкой на лице: мир-убежище принял её.

* * *

Второй день продолжала Художница своё отшельничество. Подсолнух сидела у Норы, грустно подперев руками подбородок, и глядела на скрюченную фигурку подруги. Она вспомнила, как Художница жаловалась на маму, которая не разрешала ей завести собаку.

– Всё из-за этих постоянных переездов. Она говорит, что с собакой сложнее найти квартиру, – возмущалась девочка. – Ей всегда кажется, что лучше там, где нас нет. И поэтому у меня нет ни одного настоящего друга. Не успеваю подружиться так, чтобы навсегда. Мне сложно найти того, кто бы меня принял.

И Подсолнух подумала, что не доросла до дружбы. Она не знала, что делать с печальной девочкой, так не похожей на её некогда смеющуюся неунывающую подругу. Кажется, Художница ошиблась и в ней.

К дочери подлетела Мать-призрак.

– У неё большое горе, – сказала Ветреница.

– Я не знаю, как помочь ей, мама, – вздохнула Подсолнух.

– Может, обратиться к тем, кто умеет ладить с человеческими детьми? – предложила мать.

Мудрая Подсолнух в её голове буквально кричала: «Отдай её наставникам! Они не сделают ей ничего плохого! Они помогут! Отдав её, ты тоже поможешь ей!»

«И предашь», – добавила её глупая половина.

– Я ещё не готова, – тихо сказала Подсолнух.

К ним присоединился Листопад.

– Они идут за ней, – принёс он новость.

Подсолнух вскочила.

– Я не отдам её! Сейчас же уведу в лес, лучше им не встречаться!

– Они не заберут её, ведь ты наставник, – попытался успокоить дочь призрак-отец.

– Но я не наставник! О ней никто не должен знать. Они будут нас беспокоить, а я хочу жить как раньше. Не надо ни во что её впутывать! Пусть просто живёт с нами. Тихо и скрытно.

Листопад безнадёжно развёл руками, Ветреница посмотрела неодобрительно, но промолчала.

Подсолнух полетела к Художнице.

– Надо идти! – она сдёрнула с подруги одеяло.

Художница мрачно посмотрела на Подсолнух.

– Они заберут тебя и не дадут спокойно сидеть! Тебе надо в лес, а потом можешь наслаждаться одиночеством дальше! – уговаривала девочку Подсолнух.

И Художница ожила.

– Хорошо, – сказала она, поднимаясь, и быстро направилась к лесу.

Подсолнух следовала за ней, магией распрямляя траву.

Крона леса свободно пропускала серебристый свет. Деревья, лишённые коры, были немного влажные на ощупь, и через полупрозрачную древесину виднелись застывшие голубоватые нити воды. Ветви начинали расти близко к вершине и вверх, образуя бледную шапку. Деревья казались хлипкими, но они крепко держались корнями за землю. Художница толкнула одно, надеясь его повалить, но только ушиблась, а с дерева упало несколько маленьких синих ягодок.

Художница поняла, что проголодалась. Она подобрала ягодку и положила в рот. Ягода оказалась почти безвкусной, сладковато-водянистой. Выцветший мир.

Подсолнух обрадовалась оживлению подруги. Девочка ещё не улыбалась, но уже двигалась и ела.

– От кого мы прячемся? – спросила Художница.

– От других призраков, – ответила Подсолнух, сосредоточенно стирая следы подруги.

– Почему?

– Потому что они могут забрать тебя.

– Зачем я им нужна? – встревожилась Художница.

– Потому что ты СамСвет.

– Но когда-то ты мне говорила, что я не СамСвет! СамСветы, подорожники… я ничего уже не понимаю! Ар-р-р! – рассердилась Художница, схватила себя за кудряшки и с силой дёрнула.