Вряд ли необходимо еще приводить примеры. При любой невротической патологии причины несовершенства или ограничения самости субъекта обусловлены защитной опорой на формы более низкой организации. Вместе с тем отсутствие прочного ощущения самости подразумевает не слишком ясное восприятие того, что для самости является внешним. Разумеется, при невротической или непсихотической патологии это менее очевидно, чем при психозе, и пока этот феномен является общим и характерным для данного стиля, он лишен субъективных черт эксцентричности, которые часто играют очень большую роль при шизофрении.

Хронические шизофреники часто описываются как апатичные, а их аффект как «плоский» или «притупленный». Широко распространенным является такое наблюдение, которое, например, сделал Ариети: в прогрессирующем состоянии болезни пациенты-шизофреники «кажутся совершенно утратившими способность чувствовать» (Arieti, 1974, р. 375). Обычно считали, что «уплощение» аффекта отражает примитивизацию умственной деятельности человека, находящегося в таком состоянии. Этому взгляду не противоречило появление у таких пациентов внезапного гнева или воинственности, а также диффузного и явно неконтролируемого возбуждения.

Шизофренический аффект мы рассмотрим чуть позже, в следующей главе. Сейчас достаточно сказать, что наряду с потерей реальности и ослаблением границ Эго деградация качества аффекта в основном считалась отличительным симптомом шизофрении. В психоаналитической теории потеря эмоциональной реакции рассматривалась как еще одно свидетельство утраты интереса к внешнему миру и замкнутости на себя.

Но существует непреложный факт: качество эмоциональной реакции снижается при любой патологии, включая и непсихотические состояния. Как может быть иначе? Если защитные процессы в невротических состояниях включают общие характерологические ограничения и нарушения в жизни человека, то как может оставаться неизменным качество эмоционального ощущения? Хорошо известно, что определенная потеря качества эмоционального ощущения присуща истерии и психопатии — обоим пассивно-реактивным непсихотическим состояниям, которые уже обсуждались. Знание существенных особенностей такой потери в каждом состоянии и сравнение их в этом отношении между собой будут очень поучительными для нашего понимания симптомов шизофрении.

Вспомним, что истерики отличаются своей исключительной эмоциональностью, но такая эмоциональность обычно считается поверхностной. Во всяком случае, психопаты эмоционально более поверхностны; иногда они сентиментальны, иногда действительно подвержены внезапной смене настроения, но чаще всего они аффективно нейтральны или эмоционально холодны. В случае истерического или психопатического состояния деградацию качества аффекта понять нетрудно. В каждом случае оно отражает характерологический тип защиты. В конечном счете, эмоциональная реактивность — это не свойство независимого органа чувств, как например, способность слышать или видеть. Это общий аспект связи с внешним миром, неотделимый от установок и стилей, которые вообще формируют природу этого отношения к внешнему миру. Ограничения, налагаемые пассивно-реактивным типом истерического характера, в особенности определяют свойства и качество истерической эмоциональности и ее роль в психической жизни такой личности.

У нормального взрослого человека волевое действие отделено от эмоциональной реакции. Ключевая связь между ними, безусловно, есть, но она не является исходной. Немедленная эмоциональная реакция приобретает свою интенсивность и длительность благодаря другим, более стабильным целям и интересам, и она зачастую либо как-то изменяется и трансформируется под их воздействием, либо исчезает, не получая подкрепления. В таком случае, если она остается продолжительной, чувство становится составляющей индивидуальной мотивации человека и важным фактором при определении того, что он хочет делать.

Такое развитие ограничивает природа истерической пассивной реактивности, неотложности ее реакции. Важнейший процесс интеграции неотложной реакции с существующими целями и интересами укорачивается или упрощается. В результате эмоциональность остается хорошо выраженной и вместе с тем эфемерной. Нет ощущения, что такой тип эмоциональной реакции является составляющей индивидуальной мотивации, индивидуальной причины действия, а значит, и составляющей ощущения действия; скорее, ее можно сравнить с дуновением ветра, иногда — с ураганом, который настигает истерическую личность и может вызвать у нее импульсивные действия, а может пройти и без последствий. Таким образом, даже очень сильные эмоциональные взрывы сразу после их окончания человек может распознать с большим трудом, так как принимает их за проявление своих истинных чувств. Например, их можно принять за результат предменструального напряжения, или как некое отклонение от нормы — «сверхневротичный» эпизод, или просто как то, чему «я не придала значения».

Истерическую эмоциональную реактивность также называют эгоцентричной. То есть ей присуща не только тенденция к ограничению людьми или обстоятельствами, тесно связанными с человеком, но и тенденция к преобладанию в ней непосредственного воздействия на человека этих людей или обстоятельств. В описании истерической женщиной своего учителя как великана («Я его ненавижу!») не столько выражаются ее чувства по отношению к нему как индивидуальности и субъекту, сколько его воздействие на нее в недавнем прошлом. Вместе с тем нестабильность, поверхностность и эгоцентризм истерического аффекта представляют собой прямой результат действия пассивно-реактивного истерического защитного стиля.

Еще более неотложная пассивная реактивность психопата, вообще говоря, приводит не к повышению эмоциональности, а к ее снижению. Но она воздействует в том же направлении. Быстрый переход интереса в действие еще больше, чем при истерии, сокращает развитие значимой, явно выраженной эмоциональной реакции по отношению к объекту интереса, существующей отдельно от самого действия. Можно сказать, что психопата слишком быстро поглощает неотложное достижение цели, чтобы он мог себе позволить эмоционально рассматривать объект, который является этой целью, или обдумывать процесс ее достижения.

Пациент-психопат на вопрос психотерапевта, какой будет его реакция, если они встретятся где-то вне клиники и у терапевта будет то, что захочется пациенту, ответил: «Я бы у вас это взял. Если мне что-то понадобится, я у вас отниму, но вы же знаете, здесь нет ничего личного. Вы мне даже чем-то нравитесь» (Wishnie, 1977, р. 132).

Эмоциональное безразличие психопата еще больше усугубляет поверхностность и эгоцентризм аффективной реакции по сравнению с его заинтересованностью в получении немедленной выгоды. Если еще больше заострить проблему — оно еще больше усугубляет поверхностность и эгоцентризм в эмоциональном отношении человека к внешнему миру.

В общем характерологическом отличии истерического характера от психопатического, которое я предполагал раньше, содержится и аффективный аспект. Это отличие между защитной гипертрофией пассивно-реактивного стиля относительно низкой и относительно высокой неотложности действия; между взрослой, преимущественно женской защитной адаптацией, присущей ранним стилям действия, и взрослой, наверное, преимущественно мужской защитной адаптацией стиля действия, еще более раннего по своему происхождению. В обоих случаях качество аффекта страдает вследствие пассивно-реактивного стиля действия. Степень такой деградации аффекта соотносится с неотложностью этой реакции.