В общем-то каждая отдельная черта ее лица, каждая отдельная деталь одежды или оттенок цвета лица, волос и ткани — все по отдельности укладывалось в рамки «допустимой необычности». Но вместе они создавали такое сильное впечатление «нездешности», что было просто поразительно, как это люди вокруг не обращают внимания на эту девицу.

«Да и пусть не обращают, лишь бы мне ее сейчас поймать и потребовать, наконец, ответа…» — лихорадочно думал Воронков, врезаясь в толпу и грубо расталкивая всех подряд.

— Ты куда прешь? — раздался густой бас, и Сашке показалось, что он наткнулся на бетонную стенку. Поперек дороги стоял здоровенный — не толстый, а именно здоровенный мужчина с широким, спокойным лицом. Его рука уперлась Воронкову в грудь и шутя остановила его движение.

— Не видишь, люди кругом? — увещевающе продолжил тот. — Надо куда — иди спокойно…

Сашка вспыхнул, готовый одним ударом в шоковую точку свалить здоровяка наземь, и тут же овладел собой. Дядька в общем-то говорил верно, а он был не прав.

— Извините… — выдохнул он. — Пропустите, пожалуйста, мне срочно надо тут…

Здоровяк не торопясь, опустил руку, чуть-чуть подвинулся, давая возможность протиснуться мимо себя, и Сашка возобновил движение, теперь уже стараясь быть повежливее. Однако когда он все же добрался до того места, где от стены приметил альбиноску, той уже и след простыл — наверное, заминка со здоровяком сыграла свою роль.

— Вот сволочь! — в сердцах бросил Воронков вслух, и стоящий рядом мужик в испятнанной маслом спецовке так же мрачно и раздосадованно ответил, скорее себе, чем ему:

— Да уж точно, блин! Я ж, твою мать, не чайник, пятнадцать лет за баранкой — а иди теперь доказывай, что тормоза с утра чин-чинарем проверил! Козлы на лимузине, чтоб их, глаза залили, а у меня в прицепе пять тонн, и джипа поперек дороги встала! Ну и фигли было делать? Я ж говорил этим долбакам в гараже — не ставьте китайские шланги, ищите наши, а они все: подожди, подожди. Дождался, мать…

Сашка понял, что это и есть водитель того самого «КАМАЗа», сочувственно кивнул и пошел к остановке, решив поехать домой. Искать следующую телефонную будку ему почему-то совершенно расхотелось.

Торопливо поднимаясь по лестнице и заранее вытаскивая ключи, Воронков соображал: у Кози скоро начнется обеденное время, и можно попробовать уговорить его пересечься на полдороге.

«Пусть хоть как смеется, но рассказать про черную машину ему нужно прямо сейчас. Не поверит ведь… А надо, чтоб поверил! Не хватало, чтобы через мои беды еще и друзья попадали в переплет! Блин, но какая у нас длинная лестница… Сейчас еще с замком возиться!»

Но трудностей с замком не возникло. Когда Воронков по привычке попытался с напором вставить ключ в скважину, дверь неожиданно подалась, и он неловко ввалился в прихожую.

«Урод, забыл закрыть…» — было первой мыслью, но одного взгляда на комнату хватило, чтобы понять: незапертую дверь за собой оставил кто-то другой. И в общем-то логично, потому что после визита этого «кого-то» ворам в Сашкином доме делать стало абсолютно нечего.

Громили квартиру основательно и с душой. Дверцы стенного шкафа валялись сорванными, несчастный телевизор добили, скинув на пол, а в углу диванные подушки, взрезанные крест-накрест, демонстрировали свою поролоновую начинку. С кухней обошлись так же круто, а в дополнение к общему бедламу в ней содрали с пола линолеум и отшвырнули в прихожую.

На этот ком линолеума Воронков и уселся, подперши голову рукой. А что еще было делать? Кричать, плакать, посыпать голову пеплом, звонить в милицию? Можно еще напиться до бесчувствия — а толку?

Сашка продолжал тихо сидеть, а в голове надоедливо крутилась невесть где подхваченная строчка: «Здравствуй, жопа, я узнал тебя в лицо…» — ситуация вызвала аналогии именно с этой малопочтенной частью тела. Впрочем, собственное лицо, отражаемое зеркалом в прихожей, тоже не казалось слишком симпатичным.

— Ну что? — наконец спросил Воронков у отражения, — получил подарок из Африки?

Отражение спорить не стало, получил так получил. Сашка вздохнул, поднялся, и побрел подсчитывать убытки, заодно отмечая уцелевшее. Вот, например, то же самое зеркало: как висело, так и висит себе. Ничем погромщиков не возмутило, так что запишем в плюсик. Рядом опрокинутая телефонная тумбочка, а под ней…

Он даже радостно присвистнул — совсем забыл про него! Экая нечаянная радость: соседкин навороченный телефон, свалившийся под тумбочку, цел, и красненький огонек по-прежнему сигнализировал о его работоспособности.

Сашка аккуратно перевернул аппарат, поднял трубку — гудок был. Вспомнив инструкцию, пару раз нажал на кнопку, и в узеньком окошке высветилось: было два звонка. Ну и кто чего хотел?

Первое сообщение тонуло в уже знакомых помехах. Сначала через бульканье и свист неизвестный доброжелатель пытался что-то объяснить про какой-то барьер, но по-прежнему разобрать можно было лишь отдельные слова, да и то с трудом.

А потом, совсем заглушив доброжелателя, ненадолго прорезался вдруг какой-то неприятно резкий, с визгливым акцентом голос, злобно твердивший что-то о гайдзинах, побежденных, которые не смеют без разрешения первыми заговаривать с теми, кто собрал восемь углов мира под одной крышей.

Сашка только плечами пожал.

Вместо номера абонента в окошке АОНа горело «error (252», так что вся затея с определителем оказалась бесполезной. Второй звонок прошел сегодняшним утром со служебного телефона Сереги, и запись на кассете звучала так:

— Вороненок, что за розыгрыши? Так порядочные люди не поступа… А это еще что?! — голос обрывался, и пленка некоторое время крутилась молча, пока автоматика не остановила запись.

Сердце сжало дурное предчувствие, и Сашка начал лихорадочно набирать номер, в спешке промахиваясь пальцами мимо кнопок.

Гудок, еще гудок, еще один… Там что, уже разбежались все? До обеда же полчаса! Нет, вроде трубку подняли…

— Алло?

— Сергея будьте добры! — попросил Сашка.

— Какого Сергея? — недружелюбно спросили в трубке.

— Обычного. Он у вас один и есть… — удивился Сашка. Коллектив лаборатории насчитывал шесть человек, все они прекрасно знали голос Воронкова, да и никаких других Сергеев, кроме Кози, там не было.

«Практикант какой, что ли? Вряд ли, голос взрослого человека, причем явно привыкшего, что на его вопросы отвечают без пререканий».

Тем временем на другом конце линии послышались неразборчивые звуки — похоже, что трубку прикрыли рукой и о чем-то совещаются. Потом незнакомый голос послышался снова:

— Он сейчас не может подойти к телефону. Что вы хотите?

— Это из канцелярии. Он ведомость на отпуска еще не принес. — Сам не зная зачем, соврал Воронков и повесил трубку. Так ему и поверили — из канцелярии. По городскому-то телефону!