Ближе к рассвету мои мысли переключились на Бирна. Любопытный он был тип. Большую часть времени производил впечатление добродушного шута, безостановочно нес чепуху о ткани и чайных плантациях, но стоило остаться с ним наедине, как сегодня, и оказалось, что он умен и удивительно прозорлив. Я вспоминал о том, что он говорил о бенгальских революционерах, об их смехотворных идеях благородной борьбы и общей беспомощности. Он был прав. Подобные люди понятия не имеют, что такое война. Настоящая война — это кровь, резня и крики умирающих. В ней нет места идеалам. Настоящая война — это ад, она не щадит ни врагов, ни друзей.

Эта мысль потянула за собой другую. Нападение на Дарджилингский почтовый экспресс. Внезапно и на короткий миг у меня в голове наступила полная ясность. Я вскочил на ноги и начал поспешно натягивать форму. Снаружи еще не начинало светать, но мне было необходимо попасть в отделение. Я понял, почему пассажиров поезда не стали грабить. А вдобавок у меня появилась версия, почему нападавшие не забрали мешки с почтой, и если я был прав, то перед нами была проблема гораздо более серьезная, чем гибель железнодорожного охранника.

Пятница, 11 апреля 1919 года

Я выскочил из пансиона и побежал к стоянке рикш на углу. Салман дремал, растянувшись на циновке под своей рикшей. При звуке моих шагов он открыл глаза и спешно вскочил. Сухо откашлялся, сплюнул в придорожную канаву.

— Отделение полиции, сахиб?

Я кивнул и залез в рикшу. Пальцем правой руки Салман тронул потертый жестяной бубенчик, висевший на веревочке, привязанной к его запястью. Бубенчик звякнул, как детская игрушка, и мы тронулись.

Несмотря на ранний час, движение на улицах было уже изрядным. Утро стояло влажное и безветренное, и розовые и оранжевые тона на небе понемногу сменялись голубой дымкой, предвещавшей наступление еще одного неистово жаркого дня.

На столе меня ждала записка от Дэниелса: он просил позвонить ему при первой возможности, чтобы назначить встречу с комиссаром. Я не имел ничего против. Наоборот, был бы только рад предстать перед комиссаром — теперь, когда мне действительно было что ему рассказать.

В кабинете Дэниелса никто не взял трубку. Было всего шесть утра — вероятно, Дэниелс еще не встал с постели. С мрачным удовольствием я написал ему сердитую записку, что несколько раз пытался связаться с ним, потому что мне нужно срочно доложить комиссару о ходе расследования. После чего кликнул пеона из коридора и снарядил его в кабинет Дэниелса с запиской.

Убедившись, что пеон направился в нужную сторону, я позвонил в «яму» и попросил дежурного по отделению передать сообщение Несокрушиму. Сержант уже был на месте, так что я попросил его зайти и захватить с собой все документы на Беноя Сена и на террористическую группировку «Джугантор», которые были в нашем распоряжении.

Через десять минут Несокрушим постучался и вошел в кабинет с грудой толстых темно-желтых папок в руках. Опустив свою ношу на стол, он перевел дыхание.

— Вот, сэр, — сказал он. — Толстые папки — с материалами о «Джуганторе». Самые старые сведения были собраны около десяти лет назад. В этой тонкой — досье на самого Сена.

— Отличная работа, сержант, — похвалил я. — Есть ли новости о пропавшей багажной декларации на Дарджилингский почтовый?

— Увы, нет, сэр. Но я продолжу поиски.

Я отпустил его и стал просматривать папки, посвященные «Джугантору». История выходила классическая: группа, сперва совершенно безобидная, со временем развилась в крупную террористическую организацию. Первые папки содержали в основном отчеты с мест преступления — незначительные кражи и хулиганство. В папках, помеченных более поздними датами, был зафиксирован переход к вооруженным нападениям и довольно изощренным злодействам. Сначала организация грабила кэбы, а под конец добралась до банков. На выручку от налетов они покупали оружие и детали для бомб. Что же до убийств, жертвами чаще значились полицейские, как правило местные, и несколько мелких британских чиновников. Мне показалось интересным число неудавшихся покушений, отраженное в материалах. Часто террористы даже близко не подходили к достижению поставленной цели — то из-за смехотворно плохо организованной работы и неисправного оружия, то из-за того, что в их ряды внедрялись агенты службы государственной безопасности.

Помимо отчетов с места преступления, я нашел несколько донесений разведки. В них содержались предположения об иерархии и структуре группировки и все найденные сведения о региональных ячейках на территории Бенгалии и их связях с террористическими организациями в других районах Индии. Лидером группировки был бенгалец по имени Джатиндранатх Мукерджи, которого местные называли Багха Джатин — Тигр.

Во время войны наблюдался значительный всплеск деятельности «Джугантора», и некоторые более поздние папки были полностью посвящены периоду с 1914 по 1917 год. Судя по всему, Тигр рассматривал войну как прекрасную возможность выгнать британцев из Индии. Я нашел несколько отчетов о том, как он со своими людьми совершил налет на склады компании «Родда энд Ко», где хранились крупнейшие запасы оружия во всей Калькутте. Им удалось унести десять ящиков оружия и боеприпасов, в том числе пятьдесят пистолетов «Маузер» и сорок шесть тысяч патронов.

Но большая часть папок содержала материалы о «Немецком заговоре», — так именовался план получить оружие от кайзера, захватить Калькутту и поднять восстание в местных подразделениях индийской армии по всей стране. В материалах описывались связи организации с революционными индийскими группами вплоть до Берлина и Сан-Франциско и объяснялось, как через эти группы проводились средства, предназначенные для покупки партий оружия. В итоге «Джугантор» фатально скомпрометировали шпионы, работавшие на подразделение «Эйч», и мятежи в Бенгалии и Пенджабе были подавлены в зародыше. Мукерджи и пять его товарищей ударились в бега. Их нашли в окрестностях Баласора — убежище выдали местные. Подразделение «Эйч» провело операцию захвата, в результате которой Мукерджи и два его товарища были смертельно ранены. Еще двоих поймали. Ушел только один. Беной Сен.

Я открыл папку на Сена и обнаружил только несколько голых фактов, но не было ни одной фотографии или рисованного изображения террориста. Основная часть материалов представляла собой разные предположения о его роли в налетах на ранних этапах существования группировки. Дальше следовали слухи о его участии в стратегическом планировании операций, но без всякой конкретики. Возможно, подразделение «Эйч», у которого и ресурсов было побольше, и шпионы в «Джуганторе» имелись, обладало более полным портретом Сена. Я решил обязательно попросить у них доступ к их материалам. Было интересно проверить, распространяется ли так далеко их готовность оказать нам «любую помощь». Что-то подсказывало мне, что нет.

Зазвонил телефон. Я снял трубку. На другом конце провода раздалось тяжелое дыхание Дэниелса. Комиссар ждал меня через десять минут.

Я сидел, глядя на пустой стул лорда Таггерта, и слушал, как неспешно тикают часы в кабинете. Лорд Таггерт опаздывал, и Дэниелс не дал этому никакого объяснения. Поэтому я сидел и ждал, а светлый лик императора Георга V взирал на меня со стены сверху вниз. Двери открылись, и вошел лорд Таггерт. Серебряные пуговицы на его свежевыглаженной форме сверкали в солнечном свете. Я поднялся.