– Я уже сказал своё слово и не намерен его менять.

Я готов платить за близость щедрой купюрой, но не готов платиться за это своей свободой.

– Тогда пусть тебя приголубит в постели продажная женщина или Валерия. Это почти синонимы, – выдавливает из себя Олеся, переводит взгляд на чашку с кофе, в котором плавает размокшая бумажная салфетка. – Мне жаль, что я отвлекла тебя. Можешь вычесть стоимость чашки испорченного кофе из моего гонорара.

Ильяс

Олесю отвозят в поместье. Она выглядит подавленной и расстроенной, делает вид, что читает содержимое папки, заучивая вопросы и ответы для предыдущей пресс-конференции. Но за полчаса взгляд Леси не сдвинулся ни на сантиметр. Она просто уставилась в одну точку. Явно думает о том, какой я мерзавец и циник до глубины души, или вообще сомневается, что у меня есть душа.

Олеся расстроена, я зол и раздосадован. Мы оба недовольны тем, как сложился разговор. Ни я, ни Олеся не достигли желаемого. Она была готова поверить в сладкие обещания.

Я мог бы соврать, но мне почему-то хочется быть с Олесей честным. Хотя бы в этом. Нет нужды изображать из себя кого-то другого, лучше и благороднее, чем я есть на самом деле. Не знаю, откуда растут ноги у потребности предстать перед малюткой в истинном свете. Но что есть, то есть.

Олеся остаётся в стенах моего дома, а у меня день ещё не закончен. Предстоит встреча с самим Мамонтовым. Непроизвольно начинаю дышать глубоко и размеренно, как будто готовлюсь выйти на ринг и просчитываю комбинации ударов.

Встреча была назначена на нейтральной территории, в многолюдном ресторане. Он пользуется популярностью среди золотой молодёжи. Здесь всегда шумно и весело. Толпа собирается огромная. Все меры предосторожности для того, чтобы не открылась перестрелка и не напали со спины. В таком людном месте не станет нападать даже самый отчаявшийся безумец.

Мамонтов появляется ровно в срок. За соседний столик садится его охрана, выпихнув с небольших диванов парочку тинейджеров в ярких куртках.

– День добрый, – здоровается первым Дмитрий Мамонтов.

Массивное, крепко сбитое тело грузно опускается на диван. Я давно не виделся с Мамонтом с глазу на глаз, не находился с ним на расстоянии вытянутой руки. Он почти не изменился. Только из глаз полностью пропало всякое выражение и создаётся впечатление, словно смотришь на нарисованные тёмно-серые пуговицы вместо глаз. Линия челюсти всё такая же квадратная, фигура расплылась больше, чем раньше. Мамонт близок к тому, чтобы прослыть жирным, но пока ещё держится на грани. На пухлых пальцах красуется несколько массивных и очень дорогих колец, на запястье – дорогие золотые часы. На волосатую грудь в распахнутом вороте рубашки опускается толстая цепочка с большим золотым крестом.

– Приветствую.

– Давно не виделись, Дракон.

– Давно, – соглашаюсь, игнорируя прозвище на ринге.

– Что тебя привело ко мне?

– Ты прекрасно знаешь. Сам.

– Даже не догадываюсь. Просвети меня, – просит Мамонт.

Рядом начинает крутиться миловидная официантка, щебеча о заказе и начиная предлагать коктейли со скидкой.

– Свали, – лениво отпускает в её сторону Мамонт и добавляет тяжёлый взгляд.

Из-за соседнего столика приподнимается с мест охрана Мамонтова. Перепуганная девушка отшатывается назад и спешит прочь.

– Валерия должна тебе?

– Валерия? Та, чтосчитается твоей бывшей женой? Должна. Много, – скалится Мамонтов. – Если не расплатится, её ждёт блистательная карьера в одном из борделей… Бывшая жена мэра – проститутка! Хороший заголовок для жёлтой прессы!

Скриплю зубами. Я сразу же догадался, что удар был направлен не на Валерию, но на меня. Мамонтов просто не может подобраться ко мне напрямую, но начал действовать обходными путями, грозя запачкать мою репутацию.

– Этого не произойдёт. Долг будет погашен. Уже сегодня, – чеканю своё решение. – Со всеми причитающимися процентами.

– Это большая сумма. Не верю, что ты так просто возьмёшь и выложишь мне такую кругленькую сумму.

– Мне нет дела до того, во что ты веришь, – я достаю телефон и запускаю приложения, перегоняя деньги с одного из счетов на счёт Мамонтова. – Проверь.

Мамонтов недовольно поджимает губы и трёт подбородок без малейших признаков щетины. Он всегда выбривается до синевы. Мамонт переводит взгляд в сторону, кивая кому-то:

– Проверь.

Один из охранников через минуту протягивает Мамонтову телефон. Он долго смотрит на экран. Ноздри носа раздуваются от недовольства.

Мамонтов надеялся на что-то другое. Ждал, что я откажусь платить по долгам бывшей, надеялся получить козырь и поизмываться. Но я не намерен дарить старому врагу такой шанс.

– Ясно, – выдаёт сквозь зубы. – Долга больше нет.

– Хорошая новость.

Я намереваюсь встать, но Мамонтов останавливает меня вопросом:

– До сих пор веришь этой нагловатой и ушлой стерве? – раздвигает губы в плотоядной ухмылке, будто готовится проглотить меня целиком. – Она была рада насолить тебе, заключив выгодную сделку с твоим врагом…

– Я знаю, – сажусь обратно. – У Леры до сих пор играет честолюбие и обида. Она думала, что, объединившись с тобой, получит выгоду и потешит себя. Не получилось. Лера переоценила свои способности и недооценила тебя, так? Ведь именно ты предложил ей сотрудничать?

– Так и есть, – довольно соглашается Мамонт, потирая ладони. – Раскрыл ловушку и поманил длинным рублём, нарочно оставил в договоре парочку упущений. Рыбка и клюнула, – ржёт довольно. – Обдирать тупых баб, считающих себя умнее всех, так приятно! Тебе стоит это попробовать.

– Если на этом всё, я пойду. У тебя больше нет претензий к Лере.

– Она до сих пор злится, как не удовлетворённая жизнью… – негромко говорит Мамонтов. – Обязательно выкинет что-нибудь ещё. Вот увидишь!

– К тебе она больше не сунется. Это главное.

– А ты будешь впрягаться за её косяки каждый раз? – невинно интересуется Мамонтов, поднявшись и идя за мной следом. – Ты стал дойной коровой. Никогда бы не подумал, что Анварова будет так легко раздоить на бабки…

Мамонтов нарочно пытается вывести меня из себя. Мне хочется пробить по его корпусу, заплывшему жиром несколько раз, чтобы заставить его замолчать. Но я мечу очень высоко, мне ни к чему грязные скандалы и разборки с давними врагами.

–  Мельчаешь, Мамонт, – позволяю себе усмехнуться. – Тягаешься с юбками, обдираешь по мелочи. Оседлать большую волну удаётся не всем.

– Не всем, да, – соглашается Мамонтов. – Но оседлать волну легко, удержаться на ней намного сложнее. Всего тебе хорошего, Ильяс. Мы ещё встретимся.