слушали, и верили ему, как месяц назад, и сам он, отбросив все счеты, рвался вперед из последних сил, ведя за собой друзей, а чей верх — узнаем после свистка…

«Десятый» был много быстрее, но Мишка настойчиво тянулся следом. Прыщ вышел встретить, и тут же бросился Леха. Столкнувшись, они упали втроем, а отлетевший мяч тихонько катился в ворота. Мишка видел, что не успеет, но все-таки наддал, отчаянно топоча, пронесся мимо кучи-малы, мелкие камешки вылетали из-под кед, как из рогатки, но все равно опоздал. Он едва смог дотянуться до мяча, и тот, вместо того чтобы вкатиться по центру, забился в угол.

— Эх, миллиметра не хватило! — видя расстроенное лицо Лехи, Мишка счел приличным сокрушаться.

— Миллиметра?! Трогать не надо было, вот что!

— Ты не прав! — Мишка вскинул голову, он знал, что сделал даже больше того, что был должен…

Витька стал на центр и оглянулся. Фома подходил нога за ногу, остальные еще только разбредались из штрафной.

— Давай шевелись!

— Чего тебе не терпится? Трех мало?!

Витька, не отвечая, катнул мяч по земле, и Фома все же пошел вперед. Он удачно обыграл первого, сделал рывок, но подбежавший сбоку белый, не успев к мячу, зацепил его за ногу. Фома перекувырнулся и уселся на земле, мотая головой. Сбивший его парень подбежал с извинениями. Фома принял руку, подтянулся на ноги, покосился и… крутанувшись на носке, дал тому пинка в зад. Мгновенно рядом оказался судья: «С поля!» Витька бросился упрашивать, но бесполезно. Фома, нагнув голову и затравленно озираясь, уходил за ворота под одобрительные возгласы зрителей…

— 9 —

Они одевались, стараясь не глядеть друг на друга, неприятно вздрагивая, если случалось коснуться соседа; рядом возбужденно галдели белые, а они молча и скоро срывали с себя влажные, в черных разводах футболки, запихивали в сумки трусы вперемешку с обувью, как самые уже ненужные вещи. Один Фома болтал непрестанно, ругал судью и соперников, шуршал газетами, тщательно упаковывал форму. Мишка, хотя и молчавший вместе со всеми, не торопился переодеваться. Он сидел, развалившись, широко раздвинув вытянутые ноги, и без конца переживал кончившуюся игру. Он не стыдился вспоминать первый тайм и начало второго, напротив, это придавало больший вес тому, что следовало дальше. Он имел полное право быть довольным собой и время от времени поглядывал на Витьку, приглашая порадоваться вместе, но тот низко согнулся, почти положил голову на колени, отдыхая, перед тем как перейти ко второму кеду.

Пришла уборщица, заругалась, поторапливая, и Мишка с сожалением потащил футболку через голову.

Выскакивая из раздевалки по одному, они все же не расходились, ждали Игоря, разговаривавшего с судьей и еще одним неизвестно откуда взявшимся мужчиной в пиджаке и при галстуке. Он был невысок, одного роста с Игорем и, видимо, чтобы лучше слышать, судья изгибался вопросительным знаком. Разговор затянулся, но вот неизвестный что-то резко сказал Игорю и пошел прочь. Игорь сунулся было за ним, но передумал и подошел к ребятам.

— Все! — сказал он, жадно затягиваясь выпрошенной сигаретой. — Все, доигрались! Тебя дисквалифицировали на две игры, Фома, а запасных у вас нет, пижоны. И вдесятером вас на поле никто не выпустит, хотя бы вы и понесли всех, кроме «Смены». А полным составом и тех бы сделали, если бы себя не так жалели. Все! Бывайте здоровы, занимайтесь физкультурой! А ты, Рыжий, приходи к нам. Мы хотим на город все команды выставить, будешь за детскую играть. Я с отцом твоим договорюсь, он тебя приведет. Придешь?

Ребята смотрели кто куда, но Витька чувствовал, как они ждут его ответа. Только-только налаженные отношения, те ниточки, протянувшиеся от него к ребятам за игру, опять рвались и на этот раз…

— Нет, не приду. Не приду! — заорал он, напрягаясь так, что жилы вздулись на шее. — На хрен мне все это нужно! Пошли!

Все тотчас же тронулись за ним.

— Правильно! — Фома догнал его и пошел рядом. — И не жалей. Завтра в «сетке» постукаем, а потом — за яблоками.

Он на ходу вытащил баранку, разломил надвое и большую часть протянул Витьке. Тот взял машинально и стал часто-часто откусывать, словно спешил уничтожить вынужденно принятый дар. Он не замечал, куда идет, сворачивал на первую попавшуюся дорожку, а ребята, ни о чем не спрашивая, послушно следовали за ним. Он снова был вожаком. Правда, оставалось еще одно…

Мишка шел за Рыжим, терпеливо дожидаясь, пока на него обратят внимание. Он еще не устал смаковать собственную победу, и так его распирало, что, и не пытаясь подделаться под общий тон, он улыбался во весь рот, размахивал сумкой и даже попытался насвистывать.

— Заткнись! — обернулся Фома. — И без тебя тошно! И чо лыбишься, чо лыбишься-то?! — Он только и дожидался удобного случая придраться. — И чо ты таскаешься за нами?! Прилипнул как смола и не отдерешь!

Все остановились и следили за стычкой, пока еще молча.

— Все из-за тебя, жирный! Играть не тянешь, так еще и по своим воротам лупишь! А ну, уматывай, пока цел!

Мишка не уходил, неотрывно смотрел мимо замахивающегося уже Фомы на Витьку. Но тот стоял, отвернувшись, никого не видя, ничего не желая слышать.

— Пшел! — кулак Фомы пришелся Мишке по скуле.

Удар был не сильный, скорее лишь вызов на драку, но Мишка взвизгнул и отскочил, как пришибленная собачонка, вместо хвоста он прижимал к себе расстегнувшуюся сумку. Фома, оскалившись, ждал, но у Мишки и в мыслях не было давать сдачи. Не решаясь идти назад, мимо выжидающих ребят, он, дав круг, обежал Фому по газону и заторопился вперед. Кто-то засвистел, а Прыщ подобрал голыш и кинул вслед, не сильно и не целясь, желая только попугать, но попал в спину. Мишка снова взвизгнул и пошел боком, пытаясь прикрыться сумкой. Еще несколько камней стукнулось рядом.

— Э, мазилы! — Фома сошел с дорожки и, ухватившись за траву, выдрал здоровенный кусок дерна. — Счас я как вмажу!

Витька очнулся.

— Брось, Фома, не трогай его. Пусть уйдет спокойно.

— Фига с два!

— Слышишь, что говорю?!

— Опять за него заступаешься? Забыл, из-за кого тебя?

— Брось! — Витька попытался дотянуться и выбить дерн из рук, но Фома не дался, отступил на шаг и отмахнулся. Он попал тыльной стороной запястья по губам, и Витька в ярости ткнул Фому кулаком в жующий рот. Он рассек ему кожу, и кровь закапала на подбородок, замарывая кусочки баранки, размазанные ударом.

— Гад! — удивленно сказал Фома. — Гад! Друга… из-за кого?!

Он кинулся на Витьку, тот ударил его в поддыхало и, когда Фома согнулся, уже совершенно не владея собой, схватил