— Сдает один из трех, — сказал ученый офицер, вставая. — Как бы мне оказаться третьим.

Ученый офицер вышел, и Хорнблауэр встал — следующая очередь его. Он шагнул в темноту на полупалубу и вдохнул прозрачный свежий воздух. Слабый бриз дул с зюйда, охлажденный снежными вершинами Африканского Атласа. Ни луны, ни звезд не было. Ученый офицер вернулся.

— Быстрей, — сказал он. — Они нервничают. Хорнблауэр прошел мимо часового в кормовую каюту; она была ярко освещена, он заморгал и обо что-то споткнулся. Тут он вспомнил, что не поправил галстук и не проверил, ровно ли висит шпага. Он продолжал растерянно моргать. Три мрачных лица смотрели из-за стола.

— Ну, сэр? — произнес суровый голос. — Доложитесь. У нас нет времени.

— Х-хорнблауэр, сэр. Г-горацио Х-хорнблауэр. Мичман, то есть исполняющий обязанности лейтенанта Его Величества судна «Неустанный».

— Характеристики, пожалуйста, — произнес сидевший справа.

Хорнблауэр протянул капитанам бумаги и ждал, пока они их изучат. Тут неожиданно заговорил сидевший слева:

— Вы идете в крутой бейдевинд левым галсом, мистер Хорнблауэр, лавируя в проливе против штормового норд-оста в двух милях к норду от Дувра. Это понятно?

— Да, сэр.

— Теперь ветер заходит на четыре румба и лобовой порыв застает вас врасплох. Что вы делаете, сэр? Что вы делаете?

Если Хорнблауэр о чем и думал в этот момент, то только о локсодромии. Вопрос в лоб застал его врасплох не хуже ветра в описанной ситуации. Он открыл и снова закрыл рот.

— Вы уже потеряли мачту, — сказал сидевший посредине смуглолицый капитан — Хорнблауэр заключил, что это Черный Чарли Хэммонд. Об этом он мог думать, а вот об экзамене — никак.

— Потеряли мачту, — повторил сидевший слева. Он улыбался, словно Нерон, наслаждающийся предсмертными муками христианина, — а скалы Дувра с подветренной стороны. Вы в затруднительной ситуации, мистер э… Хорнблауэр.

Вот уж действительно. Рот Хорнблауэра открылся и закрылся. В полном отупении он услышал глухой пушечный выстрел где-то неподалеку, но он не обратил внимания. Комиссия тоже ничего не сказала. Через минуту, однако, последовала целая серия выстрелов. Капитаны вскочили на ноги. Без всяких церемоний они выбежали из каюты, сбив с ног часового, Хорнблауэр — за ними. Как только они выскочили на шкафут, в ночное небо взмыла ракета и рассыпалась водопадом красных брызг — тревога! Над водой стоял барабанный бой, на всех кораблях командовали по местам. Возле левого борта, оживленно переговариваясь, толпились оставшиеся кандидаты.

— Смотрите, — сказал кто-то.

В полумиле от них темная вода осветилась желтоватым светом. Свет приближался, и вскоре все увидели объятый пламенем корабль. Он на всех парусах несся прямо к якорной стоянке.

— Брандеры!

— Вахтенный! Сигнальте моей гичке! — заорал Фостер. Цепочка брандеров неслась по ветру, прямо на тесно стоящие корабли. На «Санта Барбаре» поднялась суматоха: матросы и морские пехотинцы высыпали на палубу, капитаны и кандидаты подзывали лодки. Оранжевое пламя осветило воду, раздался рев бортового залпа — какое-то судно палило по брандеру, пытаясь его потопить. Стоит одному из этих пылающих остовов коснуться, пусть на секунду, стоящего на якоре корабля, пламя перекинется на сухую, крашеную древесину, на просмоленный такелаж, на паруса, и уже ничто его не остановит. Для легковоспламеняющихся кораблей, начиненный взрывчатыми веществами, огонь — страшнейшая из морских опасностей.

— Эй, на лодке! — заорал вдруг Хэммонд. — Сюда! Сюда, черт вас раздери!

Его зоркие глаза высмотрели проплывающую мимо лодку с двумя гребцами.

— Давайте сюда, не то стреляю! — подключился Фостер. — Часовой, приготовьтесь стрелять по ним.

При этой угрозе лодчонка развернулась и заскользила к бизань-русленю.

— Сюда, джентльмены, — сказал Хэммонд. Все три капитана бросились к бизань-русленю и попрыгали в лодку. Хорнблауэр прыгнул за ними. Он знал, что у него, как у младшего офицера, шансы раздобыть лодку минимальны, а он обязан добраться до своего судна. После того, как все три капитана доберутся до своих судов, он сможет воспользоваться лодкой и попасть на «Неустанный». Он прыгнул на корму отваливающей лодки, загремел шпагой о планширь и чуть не вышиб дух их капитана Харви. Однако три капитана приняли незваного гостя, ни слова не сказав.

— Гребите к «Неустрашимому», — приказал Фостер.

— Тысяча чертей, я тут старший, — произнес Хэммонд. — Гребите к «Калипсо».

— К «Калипсо», — сказал Харви, берясь за румпель, и повел лодочку по темной воде.

— Быстрей, быстрее же, — говорил Фостер с искаженным страданием лицом. Ничто не сравниться с душевной мукой капитана, лишенного возможности попасть на свой, терпящий бедствие, корабль.

— Вот один из них, — сказал Харви.

Прямо на них несся на всех парусах маленький бриг; они различали отблески огня, и вдруг, прямо на глазах, бушующее пламя объяло весь корабль, как праздничный фейерверк. Огонь полыхнул из бортов, взвился над люками. Сама вода осветилась зловещим красным отблеском. Судно замедлилось и начало тихо поворачиваться.

— Оно идет прямо на якорный канат «Санта Барбары», — сказал Фостер.

— Еще чуть-чуть, и оно прошло бы мимо, — добавил Хэммонд. — Не повезло же беднягам на «Барбаре». Сейчас оно пройдет борт о борт.

Хорнблауэр подумал о двух тысячах испанских и французских пленных, задраенных под палубами тюрьмы.

— Человек у руля мог бы провести его мимо, — сказал Фостер. — Мы должны это сделать!

Тут все завертелось. Харви положил руль на борт.

— Гребите, — сказал он лодочникам. Те по понятной причине не хотели грести к пылающему каркасу.

— Гребите! — сказал Харви.

Он выхватил из ножен шпагу, и лезвие, направленное загребному в горло, зловеще блеснуло красным. Коротко всхлипнув, загребной налег на весло и лодка понеслась.

— Подведите ее к кормовому подзору, — сказал Фостер. — Я на него прыгну.

Хорнблауэр наконец обрел дар речи:

— Позвольте мне, сэр. Я управлюсь.

— Давайте со мной, если хотите, — ответил Фостер. — Тут могут понадобиться двое.

Прозвище «Неустрашимый Фостер» происходило, вероятно, от названия корабля, но подходило по всем статьям. Харви подвел лодку под корму горящего судна; оно снова шло по ветру, прямо на «Санта Барбару».

В этот момент Хорнблауэр оказался ближе всех к бригу. Медлить было нельзя. Он встал на банку и прыгнул, ухватился за что-то и рывком втащил на палубу свое неуклюжее тело. Судно неслось по ветру и пламя отдувало вперед; на самой корме было пока просто очень жарко, но Хорнблауэр слышал рев пламени и треск горящего дерева. Он шагнул к штурвалу и схватил рукоятки. Штурвал был принайтовлен веревочной стройкой. Сбросив ее, Хорнблауэр снова взялся за штурвал и почувствовал, как руль берет воду. Он всем телом налег на штурвал и повернул его. Правый борт брига почти касался правого борта «Санта Барбары». Пламя осветило взволнованную, размахивающую руками толпу на полубаке плавучей тюрьмы.