Оно явилось с треском, подобным гласу рока, и те, кто мог, застыли в ужасе перед этим видением: бриллиантово-белый зев в черноте, похожей на головку молота, а дальше — красный, красный цвет Нового Элисаара, цвет роз, огня и крови, разрывающий небеса и низвергающийся вниз водопадом.

Земля сжалась, пытаясь убежать от этого . Небо отшатнулось. Исчез любой намек на рассвет.

Теперь черное и красное смешались, и, поднимаясь, породили извивающихся серебряных змей, которые обвились вокруг грозовых туч, сжимая их, словно в попытке задушить и не выпустить.

Подводный вулкан — брат или дитя бесчисленных огненных гор, расположенных вдали от берегов на юго-востоке и наделивших те океаны славой преддверия преисподней — в безумии ответил пламенем на пламя небес, так что вода, попадая в огонь, закипала и испарялась. Пар и магма, жидкий камень, соль и кипящий дым ударили в воздух на четверть мили. Вулкан насиловал небо. Вода вспенилась, пойманная в ловушку между движущейся землей и огнем. Море пришло в себя и, отторгая фаллос Эарла, бросилось назад к земле.

Шестнадцатилетняя Тарла, в разорванной одежде, с лицом, испачканным свежей грязью, трогательно сидела на окне в комнате, у которой, по сути, уже не осталось стен. Она была одна среди мертвых женщин, лежащих вокруг нее в подушках и обломках, и сквозь расстилающийся перед ней хаос, некогда бывший десятью оживленными проездами, рынком и спускающимися террасами, уводящими в пустоту, видела бога Рорна, выходящего из моря. Или думала, что видит.

Вздымающаяся огненная туча с ее молниями, подобными белым змеям, не имела для Тарлы никакого смысла, как и землетрясение. Это был ночной кошмар, из которого никак не получалось вынырнуть. Лишь час назад она боролась с надеждой на то, что семя странника-корла заронило зародыш в ее чрево… Теперь эти мысли ушли. Она вцепилась в оконную раму и зарыдала, а красное небо неистовствовало и трескалось.

И тогда из глубин вышел Рорн.

Он не имел той формы, которую приписывали ему мифы — нет, он был просто водой. Взбираясь сам на себя, он заливал небо, пока оно не исчезло. Он заслонил собой даже огненные горы и отсвет их пламени. Мир стал черным. Но сама вода накалилась и блестела, как рулон шелка, натянутого на крышу мироздания.

От удивления девушка даже перестала плакать. Ее плач уже ничего не значил.

Мгновение назад океан расстилался блестящей скатертью, далекий, невероятный, но реальный — и вот ты видишь его курчавую белопенную голову, покрытую морщинами, бурун высотой в двести футов…

Он выглядел почти ласковым, таким плавным было его продвижение. Так же ласково и нежно он накатился на гранитное ограждение порта, последние пятидесятифутовые камни, что еще стояли на месте. Огромной чашечкой ладони, по-матерински надежной и искусной, он сгреб галеры и торговые суда, башенки и сам базальтовый слой…

Тарла успела увидеть, как все это, целиком или по частям, смешалось в небе. Иглы свежих морских брызг царапнули ей лицо. Когда она вздохнула, готовясь закричать, дыхание Рорна наполнило ее рот и забило легкие. Бесчисленные тонны воды, поднятые невероятной приливной волной, прошлись по берегу, словно щетка, сметая город, улицы и ее незначительный протест, заставляя умолкнуть все на своем пути.

Когда земля дрогнула, люди повалились на землю, словно под действием магического заклинания в какой-нибудь театральной комедии. Когда земля дрогнула во второй раз, они упали снова. Повсюду валялись вырванные с корнем деревья, их листья и цветы, повергнутые в пыль, впечатляли. От гробниц отлетали камни, а в пятидесяти шагах раскололась на куски статуя с лампой в руке, и огонь лампы поджег кусты.

Однако городу пришлось куда хуже. Пыль и дым смешались в воздухе, заволакивая все вокруг, мешая видеть и увеличивая хаос. Звуки, наоборот, стали слышнее во много раз. Гремело и грохотало, звенели колокольчики и раздавался низкий рев, который не собирался кончаться — казалось, он ходит по кругу в пустой скорлупе земли.

Затем в море у линии горизонта плеснуло красным, словно прорвался гноем взрезанный нарыв.

Мир полыхнул багрянцем, затем снова погрузился в черноту ночи, и даже те, кто уже начал пробираться сквозь завалы разрушенного города — замерли.

За все это время никто не произнес ни одной связной фразы. Они встречали происходящее богохульствами, проклятиями, мольбами и бессловесными восклицаниями, а иные и просто молчанием. Шалианские жрецы, отбежавшие от гробницы в страхе, что та обрушится на их головы, вели себя ничуть не лучше, чем непросвещенные солдаты, проклятый корл, поклоняющийся мертвому камню, и Лидиец, который сражался за жизнь, как всегда, молча.

Черная гробница Пандав устояла, выдержав оба толчка. Дрожь, расходящаяся из адской пасти океана, здесь несколько стихла. Судьба дала им возможность выжить.

— Смотрите, в небе змеи, — негромко произнес кто-то из солдат.

Но не прошло и минуты, как змеи перестали быть видны. Что-то поднималось между пылью, накрывшей землю, и плевками вулкана.

Они не могли понять, что это такое, кто еще вмешался. Двое из них пытались расспрашивать друг друга.

— Я слышал о таком. Это вода… море… — выговорил один из солдат. Неожиданно он закричал, повернулся и бросился прочь по улицам, наполненным смертью, спотыкаясь о вывернутые камни мостовой и перелезая через поваленные деревья. Остальные же лишь стояли неподвижно, глядя, как приближается это невозможное блестящее явление — водная стена, что выше самого высокого из шпилей Саардсинмеи.

— Что оно делает? — произнес Чакор так же негромко, как перед тем солдат.

— Ее ничто не остановит, — отозвался капитан. — Смотрите, она идет к земле.

— Но как же город? — воскликнул другой солдат, и добавил очень тихо, словно стыдился выдать тайну: — Там мой сын. И мать. Если она успеет вовремя спуститься в погреб, как вы думаете… Нет, оно затопит погреб. Эта волна сметет все, что наверху, и утопит все, что внизу. Нет, этого не может быть… Вонючие кишки Рорна, этого не может быть!

Некоторые из солдат зашептали что-то, торжественно и искренне. Они стояли, расправив плечи, глядя в лицо смерти, и молились. Жрецы Ашары молчаливо застыли позади. Они тоже ждали, пытаясь убедить себя в правильности одной из важнейших заповедей Шансара и Равнин: «Смерть хороша, ибо жизнь вечна».

Шум воды приближался. Он был похож на глубокий хрипящий вздох. Все остальные звуки утонули в нем, как скоро утонет вообще все.

— Гробница… — раздался позади голос Лидийца. — Она крепкая, и вода пройдет поверху. Это наш шанс.

Люди повернулись, хотя и не все, и воззрились на него, недоумевая, как он смеет противиться богам.

— Он прав, — поддержал его Чакор. — Пошевеливайтесь, — и подтолкнул двоих солдат, стоящих перед ним.

Внезапно все кинулись назад к гробнице. Последними шли жрецы.

Они продрались сквозь спутанные заросли алоэ. Никто не замешкался на пороге. Лишь один солдат чуть помедлил, чтобы позвать сбежавшего товарища, но тот уже исчез из виду и не ответил, а шум моря усиливался. Когда внутрь вошел последний, они напряглись, задвигая дверь. Таинственным образом та подалась, однако открыть ее изнутри будет гораздо сложнее. Но, возможно, им и не потребуется делать это.