Он лег рядом с ней, придвинулся ближе и поцеловал ее. Так он целовал ее два раза – о поцелуе под дубом в Ричмондском парке она не хотела даже вспоминать. Она должна была быть готова к тому, чтобы испытать то же самое. Ее грудь немедленно напряглась, и она почувствовала смутную боль внизу живота. Она вызвала у него отвращение, когда показала, что чувствует, на балу у Элизабет. Ей пришлось напомнить себе об этом и несколько раз вызвать в памяти унизительные картины. Только не сейчас. Больше этого не должно повториться. Она вцепилась в матрас и старалась перебороть потребности тела.

Должна ли она раздвинуть губы? Его язык уже проник между ними, так что ей не пришлось мучиться над решением этого вопроса. Должна ли она приоткрыть рот? «Скажи мне, что делать», – мысленно умоляла она его. Она приоткрыла" рот.

Ей еще не приходилось носить ночной сорочки, застегивающейся спереди. Но свекровь и модистка настояли именно на этой модели для первой брачной ночи. В своей наивности она не понимала зачем, пока муж не начал расстегивать пуговицы, одновременно целуя ее. На это ушло немало времени.

Его руки проникли вовнутрь, к ее обнаженному телу. Он очень легко водил пальцами и ладонями. Он коснулся ее груди. Она уже давно чувствовала, как грудь напряглась и затвердела. Она с силой прикусила губу, когда его рука накрыла напряженный сосок. Его локоть лежал внизу живота, и она почувствовала сладостное трепетание где-то между бедер.

И вдруг его рука оказалась там, и пальцы легонько проникали внутрь, нащупывали путь. Она с трудом перенесла боль, которую доставило ей это уверенное касание. Она крепко зажмурила глаза и вцепилась руками в матрас. Ей захотелось вскрикнуть. Ей захотелось закинуть на него руки и умолять его остановиться. Но она не знала, чего именно ей хочется. Она с трудом дышала. И от этого всего в ней поднимались смущение и волнение. Она чувствовала, что взмокла.

– Дыши глубже, – тихо произнес он у ее уха. – Расслабься. Ты скоро привыкнешь к этому.

Ей стало стыдно. И это ей приходится говорить! Воздух с шумом вырвался из ее груди. Но тут он оказался сверху нее. Было почти облегчением почувствовать его колени между своих. Она не сопротивлялась, когда он раздвинул ей ноги. Ее сорочка, поняла она, уже оказалась выше пояса. Ей не придется ни о чем беспокоиться. Больше не было никаких скользких моментов.

Против воли она снова затаила дыхание. Его руки оказались позади нее. Она чувствовала, как он устраивается на ней.

И тут он вошел в нее. Она приготовила себя к боли. Но боль пришла не сразу. Она не была готова к таким странным ощущениям – чувству чего-то чужого внутри себя, будто ее тело у нее отнимают. Потом возникла боль, моментальная паника. И глубокое вторжение в ее самые тайные глубины.

Она осторожно выдохнула. Значит, вот как. Вот то, чего она так долго ждала. Единение с мужчиной. Ожидание зачатия. Она стала женщиной. Боль исчезла, с ней ушла паника и странное, неожиданное чувство вторжения. На смену пришло удивление. Удивление от того, что такое вообще может быть. Удивление тому, что он оказался гораздо глубже внутри нее, чем она ожидала. Удивление от того, что исчезли волнение и страх. Она полностью расслабилась.

Это было чудесно.

Она знала, что будет дальше. Или думала, что знает. Она лежала спокойно, позволяя этому произойти, открываясь навстречу его удовольствию и получая удовольствие сама, но так, чтобы не потерять голову от страсти, как это произошло в зимнем саду. Ей захотелось напрячь мускулы, о которых она узнала во время того поцелуя. Ей захотелось сомкнуть их вокруг него и насладиться этим чувством. Она лежала расслабленно и спокойно, пока он снова и снова вонзался в нее. Она чувствовала его жар – над собой, внутри себя. Она чувствовала его тяжелое дыхание в волосах. Она ощущала аромат одеколона, с которым смешивался другой, более сладкий запах.

Ей захотелось обхватить его ногами и прижаться к его бедрам внутренней стороной собственных бедер. Ей захотелось изогнуться, чтобы он вошел еще глубже. Ей захотелось почувствовать под руками мускулы его живота и спины. Она лежала спокойно, распластанная под ним, входя в семейную жизнь.

Его движения ускорились и стали еще глубже, а потом он выдохнул, расслабился, и она ощутила его семя внутри себя. Стефани тяжело сглотнула и постаралась сдержать слезы. Она лежала очень тихо. Ее предупреждали, что ей это может не понравиться. Ее предупреждали, что со временем ей это понравится больше. Но ее не предупреждали, что это окажется самым замечательным ощущением в мире. И ее не предупреждали, что ей захочется заплакать от того, что все закончилось, потому что ей будет хотеться еще и еще, пока… Нет, она не знает, что случится потом.

Она почувствовала внезапный холод, когда он слез с нее и лег рядом. Она почувствовала, как он опускает подол ее сорочки и укрывает ее одеялом. Она почувствовала, как он взял ее за руку. Его рука была очень теплой и влажной. Он все еще тяжело дышал.

– Я причинил тебе сильную боль, дорогая? – спросил он.

– Нет. – Ее голос прозвучал очень высоко. Она постаралась взять себя в руки. – Вовсе нет, Алистер. Надеюсь, я доставила тебе удовольствие. – Она была довольна спокойным, ни к чему не обязывающим тоном, которым произнесла эти слова.

Некоторое время он молчал.

– Мне было приятно, – наконец, сказал он. – Благодарю тебя. Завтра это будет не так больно и не так.., смущающе.

– Я не смущена, – быстро сказала она, поворачивая к нему голову. Но она не различала его до конца в темноте. – Я старалась… Я… Мне понравилось. – Может быть, этого не следовало говорить. – Я надеюсь, что меньше чем через год смогу подарить тебе сына, Алистер.

Он сел на краю кровати, спиной к ней. Кажется, его спина согнулась. Она догадалась, что он оперся локтями о колени. Она видела его пальцы между волосами на голове. И тут он встал, после чего склонился над ней. Она почувствовала, как его пальцы легко касаются ее подбородка.

– Я оставлю тебя, чтобы ты поспала, – сказал он. – У тебя был тяжелый день, а завтра мы проведем все время в пути. Спасибо тебе за сегодняшний день, Стефани – за то, что вышла за меня замуж, за то, что развлекала наших гостей и.., за это. Я постараюсь быть хорошим мужем. Спокойной ночи.

– Алистер, – сказала она, когда он пошел к двери. Но когда он остановился и повернулся, она не нашла что сказать. «Пожалуйста, вернись в постель»? «Пожалуйста, позволь мне рассказать тебе, как прекрасно это было»? «Пожалуйста, позволь мне любить тебя»? – Я тоже постараюсь. Всю свою жизнь.

– Спокойной ночи, дорогая, – сказал он.

– Спокойной ночи, Алистер. «Спокойной ночи, любовь моя».

Она ощущала горечь и боль от того, что окончательное утверждение их брака было позади. Ей было холодно от того, что исчезло тепло его тела. Она чувствовала его запах на подушке и на себе.

Из нее вырвалось первое шумное всхлипывание. Потом она уткнулась лицом в подушку и позволила себе всласть поплакать от жалости к самой себе.