и не был кошкой, но взгляд подействовал и на него. Заерзав на стуле, Рыжий признался:

— Это она от меня узнала… Я один раз ей сказал… что в нашем классе есть мальчишка, у которого… отец на войне пропал… Она и придумала: раз в убитых нет, значит он в Америке… А потом, когда Янка с Генкой меня лупить начали, я и сказал им…

— Врет он, — перебил Генка, — мы его не били, мы его только воспитывали. Чтобы он к девчонкам не приставал…

— Выясняется, что вся история с Америкой — сплетня, — сказал следователь. — И как только ты мог поверить этой сплетне, Янка?

— Я никогда не верил! — горячо возразил Янка. — Но мне нечего было сказать Рыжему… Ведь я совсем ничего не знал насчет отца… Эх, если б удалось узнать о нем хоть что-нибудь… — горько вздохнув, закончил Янка.

— Да, да, — согласился следователь и посмотрел на Сергея Петровича.

— А теперь, Янка, слушай дальше, — сказал молчавший до сих пор Сергей Петрович. — Иди ко мне!

Янка, недоумевая, встал, обошел вокруг стола, приблизился к Сергею Петровичу. Тот, одной рукой обняв мальчика, другой раскрыл темную картонную папку, лежавшую перед ним, и сказал:

— Эта папка с документами эсэсовца тоже была найдена в Симгаевском сундуке… Возьми себя в руки, друг мой! Будь мужественным и посмотри сюда.

С этими словами Сергей Петрович вынул из папки пачку больших отглянцованных любительских фотографий и протянул одну из них Янке. Янка взглянул и закричал на всю комнату:

— Папа! Папочка!

Да, на фотографии был изображен Янкин отец. Он стоял босиком на снегу, возле дерева. Руки его были связаны за спиной. Гимнастерка распахнулась, обнажив грудь. Комсоставская фуражка была сбита на затылок.

Рядом стоял голенастый, похожий на болотную птицу, гитлеровец в длинной шинели с меховым воротником и целился в Янкиного отца из парабеллума.

А Янкин отец смотрел прямо в ненавистное лицо врага и улыбался. Улыбка его была такой же открытой, гордой и чистой, как на том портрете, что висел дома, над кроватью Янкиной матери.

Это был незабываемый момент в жизни Янки. Янка очень часто думал о своем отце, а иногда ему казалось, что они даже еще увидятся. Но не так думал он увидеться со своим отцом. Янка никогда, даже ни на один миг не представлял себе, что его отец может жить где-то в Америке. Жить, совершенно позабыв о нем, о Янке… Нет, если он был жив, то где-то здесь, в одном из советских городов, которых так много и которые все такие большие, что не сразу из них выберешься, чтобы найти дорогу к своему городу, к своей семье… Но встретиться с отцом вот так…

— Папа! Папочка! — повторил Янка. — Где он? Что с ним?

Вместо ответа Сергей Петрович достал из пачки вторую фотографию. Янкин отец лежал на снегу, лицом вниз. Вокруг головы расплылось темное пятно. Гитлеровец стоял, опустив пистолет.

— Вот здесь — полное описание боевых действий партизанского отряда, которым командовал твой отец, — быстро проговорил Сергей Петрович, чтобы Янка не успел заплакать, и вынул из папки пачку бумаг, исписанных мелкими немецкими буквами. — Сами гитлеровцы педантично написали о том, сколько бед причинил им отряд Янсона…

Твой отец сражался, как герой, и умер, как герой!

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

СЫН ГЕРОЯ

Так было восстановлено доброе и славное имя командира партизанского отряда Яна Янсона, причем в восстановлении этого доброго и славного имени принял немалое участие сын героя, Янка. Завидная доля для сына, тем более если ему всего четырнадцать лет!

В немецкой папке, которую нашли в Симгаевском сундуке, было не только описание боевых действий партизанского отряда Янсона. Здесь же лежали рапорты командира карательной экспедиции, в которых подробно описывался весь ход операции по окружению и уничтожению партизанского отряда. Командир отряда с горсткой храбрецов принял на себя удар карателей.

Партизанский отряд ушел из ловушки. Заслон погиб. Раненый командир был взят в плен.

На желтой, выцветшей от времени и длительного лежания в земле бумажной кальке какой-то служака-гитлеровец нарисовал схематическую карту местности, на которой развернулись боевые действия: тщательно вычерченные стрелы показывали направление охвата горстки советских партизан, ценою своих жизней спасших отряд.

В западной части населенного пункта Вецлаук, возле которого был пленен командир Янсон, стоял маленький крестик, обведенный кружком. Комментарий к карте разъяснял, что здесь же командир Янсон был расстрелян.

По просьбе Сергея Петровича следователь все материалы, связанные с боевыми действиями партизанского отряда Яна Янсона, направил военкому республики. На могиле героя было решено установить памятник.

В одно морозное и солнечное воскресенье к Янкиному дому подкатила «волга». Янкина мать не пошла в этот день на работу. Она надела новое пальто, повязала голову черным платком и, взяв Янку за руку, как маленького, вывела из дому.

В машине, рядом с шофером, сидел Сергей Петрович. За ним торчала Генкина голова. Генка обрадовался, увидев Янку, но из машины не вылез, а только постучал по стеклу. Он занял удобное место и боялся, что может его лишиться.

Сергей Петрович уступил Янкиной маме свое место рядом с шофером, а сам перебрался к друзьям.

— Поехали! — скомандовал Янка, которому не терпелось тронуться в путь. Но мама сказала:

— Не торопись.

А Сергей Петрович добавил:

— С нами поедет еще один делегат из вашей школы.

Янке польстило, что на могилу его отца поедет делегат из их школы, и он сразу успокоился, готовый терпеливо ждать делегата.

Делегат внезапно выбежал из-за угла. Это была Таня.

Она несла небольшой ярко-зеленый венок из молодых елочек, перевитый алыми шелковыми лентами.

Не успела Таня подойти к машине, как из-за угла показалась сначала голова Рыжего, а затем и он сам. Рыжий неуверенно приближался к машине и почему-то держал руки за спиной, словно прогуливающийся франт. Но походка у этого франта была очень неуверенной. По мере приближения к машине, он все больше замедлял шаг и остановился метрах в пяти от нее. Дальше идти не решался.

Но Сергей Петрович, еще когда подсаживал Таню, уже заметил Рыжего и теперь ободряюще крикнул ему:

— Витя, что же ты отстал? Иди скорей!

Витька подошел к машине. Янка так и не понял, является ли он тоже школьным делегатом или пришел сам по себе. На всякий случай, когда этот незваный гость влез в машину, они с Генкой отвернулись.

Оказывается, Рыжий прятал за спиной красивую пушистую сосновую ветку с тремя коричневыми шишками, которые блестели, как лакированные. Он протянул ветку Янкиной маме и с