– Я видел собаку, – стоял на своем Масао. – Небольшую, черную… Она стояла прямо на просеке, а когда я начал снимать с плеча карабин, она тут же скрылась в кустах!

– Странно… Может, это была не собака? А какой-то небольшой дикий зверек?

– Это была собака, господин Берг! С обрывком веревки на шее!

– Н-не знаю, – Берг недоверчиво покачал головой и обернулся к охотнику. – Ефим, подойди-ка… Вот мой помощник говорит, что видел на дороге собаку. Это мог быть медвежонок или какой-нибудь другой зверь?

– Собаку, говоришь? – в отличие от Берга охотник отнесся к сообщению весьма серьезно. – Большую или маленькую?

– Она была меньше деревенских собак. Вот такая, – Масао показал рукой. – Черная, с обрывком веревки на шее…

Ефим перекрестился:

– Нешто та самая? Давненько я про нее не слыхал…

– Какая – «та самая»? – насторожился Агасфер.

– Из прежних времен, господин начальник. Тут ведь прежде Транссиба проходил старый Московский почтовый тракт. А где почтари – там и разбойники иной раз кормились. Я мальчишкой еще от отца своего слышал байки о разбойнике по кличке Собачник. В нашенских краях он, говорят, злодействовал…

– Почему ж Собачник?

– Сговор у него был с почтовыми смотрителями. Сам-то разбойник в лесной шалаше сидел, а на ближних станках у него дружки верные были. И как узнает, к примеру, такой дружок про богатого купца или про казенный обоз с золотишком, так ученую собачонку и выпустит к хозяину. Собачонка к тому прибежит – хозяину знак. Вот он навстречу богатым проезжающим с кистенем али ружьем и выходил.

– А почему он в тайге сидел? – недоверчиво поинтересовался Берг. – Богатых обозов или купцов на станке проще дожидаться!

– Такой расчет у Собачника был – чтобы подельников своих не подвесть. На самом почтовом-то станке одного, много двух ограбишь, и сразу слушок пойдет. А то и сразу власти с прочесом тайги нагрянут. А между станциями – чистое дело! Но собачонку люди приметили, и слушок все равно пошел: стали замечать господа проезжающие, что собачонка их обгоняет и вперед куда-то убегает. Верная примета была для путника: если черную собачонку приметил – лучше обратно вернуться…

– Ефим! – перебил Агасфер. – Извини, конечно, но байка твоя не из коротких, гляжу. Может, потом как-нибудь расскажешь?

– Сам спросил, – обиделся охотник. – Тую собачонку я сам никогда не видел, только по рассказам знаю: маленькая, черная, и веревка на шее. И если в дороге обгонит – жди беды!

Берг хмыкнул:

– От отца, говоришь, байку про собаку слыхал? Неужели не знаешь, Ефим, что собачий век короток? Полтора, много два десятка лет только на свете живут!

– То-то и оно! – буркнул Ефим. – Не собака это, а чертовщина, морок!

– Давно я собачатину не ел! – мрачно вставил догнавший Агасфера Безухий. – Если увижу – поймаю, сварю и съем!

* * *

Поднявшись на невысокую сопку, путешественники увидели большой поселок, прилепившийся к линии железной дороги. Приостановившись, чтобы осмотреться, Агасфер опять подозвал Ефима:

– Ефим, ты с племяшом поезжай вперед – а мы сейсмологическое испытание проведем на склоне сопки и тоже подъедем. А ты пока поищи в деревне какое-нибудь помещение для нашего обоза – может, тоже в клуб пустят на пару дней.

– Клуб местный на отшибе деревни, – вставила подошедшая Ханжикова. – И у меня, кажется, есть предложение получше. В Тырети моя подруга живет, она на станции начальствует. Когда последний раз ко мне в гости приезжала, то рассказывала, что у нее целая станционная контора пустует. Раньше дюжина служащих-железнодорожников тут была, а нынче она, дежурный по станции да телеграфист остались. И конюшня пожарной команды при станции. Команды-то самой давно нету, а конюшня с каланчой осталась. Я думаю, Катерина нас приютит.

– Начальник станции здесь женщина? – удивился Агасфер.

– А Катерине эта должность, можно сказать, в наследство перешла. Муж-то ее в Гражданскую сгинул, а свекор начальником на станции служил, потом болеть стал – она ему подсобляла… Потом он умер, иркутское начальство никого на его место не прислало, и Катерина при деле осталась. Отказываться не стала: паек, дрова бесплатные… В деревне нынче это многое значит, Михаил Карлович!

– Ладно, – решил Агасфер. – Попросимся на постой к вашей Катерине.

Шагая рядом с Ефимом и расспрашивая его о Тырети, Берг вдруг спросил:

– А чего это, Ефим, у тебя племяш такой молчаливый? На язык тоже контуженный, что ли? За всю дорогу слова не обронил.

– Дык привычный он, – смешался на секунду Ефим. – От роду молчун.

– Молчун, – повторил Агасфер. – А рана? Ты говорил – раненый он, не отошел еще. Воевал, что ли?

– С дерева он свалился, – нашелся Ефим. – Шишковали мы с ним, сук подломился, и он хребтиной ушибся. Думали, ходить после не будет – нет, встал и пошел. На лисапеде по деревне ездит.

– Понятно. Ребятня в деревне об этом «чудаке» первым делом рассказала. И давно он у тебя живет?

– Дык как тебе сказать? – задумался Ефим. – Можно сказать, что не так уж и давно. Из городу приехал, – нашелся он. – Голодно в городах ныне, одне лозунги на красных тряпках развешаны… Я его откормил хоть маленько. А чего ты, господин начальник, племяшом моим вдруг заинтересовался?

– Я вообще людьми интересуюсь, – широко улыбнулся Берг и хлопнул Ефима по спине. – Вперед, старик! Немного осталось!

Ефим замялся:

– Вот ты меня отравляешь в Тыреть, господин начальник, а мне, может, до смерти охота поглядеть, как ты свои сейсмо… секто… В общем, как ты землю трясешь и пытаешь насчет научных интересов. Я, может, только из-за ентого и согласился с тобой старые кости по тайге трясти. Можно мне остаться и поглядеть?

Агасфер рассмеялся:

– Ох, старый хитрец! Ты же все видел сразу после того, как к обозу у пересечения чугунки с Московским трактом присоединился! Скажи прямо: нет у тебя желания в Тырети одному появляться! Впрочем, оставайся, если любопытно. Поможешь тогда заряды подрывать, хорошо?

* * *

В Тырети вопрос с лагерем решился как нельзя лучше. Катерина и вправду оказалась не только главной по станции (она же исполняла здесь должности от дежурного по вокзалу и до дворника), но и старостой Тырети. Проглядев мандаты и бумаги экспедиции, здешний красный уполномоченный без дальнейших заморочек отправил Берга «на ейное усмотрение».

Сердечной получилась и встреча подруг. Они обнялись, расцеловались. При виде представительного Берга Катерина ойкнула, заскочила за занавеску и появилась оттуда в полной железнодорожной экипировке и фуражке, постоянно сползающей ей на глаза.

– Так что, добро пожаловать, товарищи иностранные ученые! А я-то думаю: что за взрывы за холмом? А это вот кто опыты проводит! Ночевать? Конечно, пущу!