— Отпразднуем?

— Отпразднуем, — кивнула головой Карина сестре, словно маленькому ребенку, которого все это время уговаривала. — Пойдем уже тогда, куда хочешь.

— Можно!

— Конечно, вот тогда мы так и сделаем, — подвела итог Карина, — а сейчас давай тихо отметим, чтоб и меня не тревожить…

— Да, да!

— И проблем меньше. — Карина, кажется, выиграла. — Двадцать лет — это не такой важный праздник.

— Почему? — удивилась Марина.

— Двадцать один важнее, — приврала Карина с серьезным видом, совсем как это делала её сестра на работе.

Но Марина почему-то поверила ей, разделив двадцать один на свое любимое число «три». Получалось ещё и «семь», тоже цифра очень значительная.

Отправляясь через несколько часов от Карины домой, Марина все ещё раз обдумала. В «Прагу», положим, она и без Карины пойдет, действительно, что её таскать, тормошить только.

Игорь Александрович хотел быть в этот день с ней, а значит, все равно будет.

…Марина и предположить даже не могла, что на работе отнесутся к её дню рождения с таким энтузиазмом. В этот день с самого утра начались торжества, и к середине дня от вкуса шампанского Марину просто мутило — так часто ей приходилось выпивать с очередным желающим её поздравить. Многие клиенты из разряда постоянных, оказывается, заранее знали о её дне рождения, а потому считали своим долгом приехать в «Сакунталу» и поздравить красивого менеджера.

Вскоре, когда цветы перестали умещаться на барной стойке, чтобы не мешать бару нормально работать, их пришлось расставлять возле водоема в вазах и даже ведрах. Туда же Марина принялась сажать медведей, которыми её одаривали, другие игрушки. Марине понравилась маленькая шкатулочка, играющая, если открыть её крышку, еле слышную музыку. Понравилось серебряное деревце, цветущее цветами из цирконов, и даже дорогие серьги, подаренные неизвестно кем (Марина в суете не заметила или попросту забыла).

Но больше всего, было, конечно, цветов, которыми к вечеру забит был весь ресторан.

Долго ходила Марина по магазинам, раздумывая, что же может порадовать её дорогую Кариночку. И в одном маленьком бутике наткнулась на то, что моментально смогла представить на Карине. Примерив все это на себя, Марина осталась очень довольна.

«Вот, комплект для моей дачницы, — радовалась Марина по дороге, будет со своим маленьким по дачке прогуливаться, семейство свое радовать». В комплекте были соломенные сумка, шляпа с широкими полями, тапочки, снаружи обтянутые точно такой же соломкой, что и сумка, и ещё тросточка.

«А тросточка — Валерочку гонять, чтоб ему жизнь медом не казалась», решила про себя Марина и усмехнулась, представив, как кроткая Карина, в желтой широкополой шляпе из комплекта, гоняет по территории дачи Валеру этой тросточкой.

Заранее дарить свой подарок Марина не хотела, однако как было его преподнести в их общий день рождения, Марина ума не могла приложить. Карину ждал семейный ужин, а Марина до вечера должна была быть в ресторане — и её постоянно приходили поздравлять, и дел, как нарочно, в конце месяца было много, а уже совсем поздно вечером должен был за ней Игорь Александрович приехать.

И Марина решилась, взяла машину и, отпросившись на час, взяла принесенный на работу подарок и поехала к Карине.

А та уже была вся в заботах, в фартуке и с Валериной мамой в обнимку, которая по случаю семейного торжества не пошла сегодня на свою работу.

— Марина! Вот это да! — обрадовалась Карина, и мама согласно кивала головой и радушно улыбалась. Валерина мама считала своим долгом привечать Марину, которая, по её мнению, могла далеко пойти.

— Я очень быстро, очень быстро! — все же разуваясь и обуваясь в усмирительные тапочки, которые полагались каждому в этом доме, говорила Марина. — Море дел. Ну как ты тут? Печете? Молодцы. — И заглянула в первую попавшуюся миску.

Валерина мама, особенно после свадьбы, старалась прислушиваться к советам Марины. Ей казалось, что Марина наверняка так хорошо во всем, что касается кухни, разбирается, что работает даже менеджером ресторана, поразившего её до глубины души. Марина с умным видом периодически советовала ей что-нибудь, и Карина едва сдерживала смех, отворачиваясь в другую сторону.

Валерина мама и предположить не могла (да и вообще только Карина об этом знала), что готовить Марина абсолютно не умеет, ну просто ничего. С самого отъезда из дома этим Карина только и занималась, а сейчас Марину в ресторане кормили и тетя Вероника, которая очень радовалась обилию продуктов, покупаемых время от времени Мариной или просто ею оплачиваемых.

Марина подарила сестре свой набор молодой дачницы, от которого пришли в восхищение и сама Карина, и мама.

— Какая шляпочка! — немедленно напялив шляпку на себя, восхищенно вздохнула Валерина мама, кокетливо поднимая пухлые ручки с оттопыренными мизинчиками вверх и поворачиваясь в разные стороны перед зеркалом.

Марина быстро сняла шляпку с маминой головы и переложила её на Каринину, начала показывать, сколько отделений в сумке, как можно бороться с бродячими собаками при помощи тросточки, а затем усадила Карину на диван и заставила примерить тапки. Конечно же, они были Карине в самый раз, конечно же понравились, Карина бросилась обнимать и благодарить сестру, она бы даже с удовольствием запрыгала бы от счастья, но не могла, да и мама немедленно к ней бросилась и остепенила.

— Я тебя, Марина, тоже поздравляю с тем, что нам сегодня двадцать лет, — краснея, проговорила Карина и принесла из своей комнаты небольшой сверток, — я тебе желаю счастья, пусть у тебя, Марина, все будет хорошо, пусть тебя никто не обижает, пусть…

И Карина так разволновалась, что не смогла даже говорить дальше. И Марина почувствовала какую-то тоску внутри, голос её дрогнул, она обняла сестру, зайдя сбоку, и долго не выпускала, зажмурившись и стараясь отвернуться в сторону, чтобы Валерина мама не видела её слез, если они подведут её все же и из глаз выскочат.

Однако Марине пора было уже ехать на работу.

Когда Марина ушла, мама немедленно заявила, что тросточку нужно будет отдать папе, что молодой женщине даже по дачному участку ходить с тросточкой неприлично. Но Карина, видя, как замечательная тросточка, подаренная Мариной, ускользает из рук, тут же сообразила и заявила, что этой тросточкой она будет летом крапиву отодвигать с тропинки, потому что крапива её больно кусает, а у неё потом аллергия долго не проходит, чешется всю ночь, она спать не будет, а потому это может плохо сказаться на ребенке, на которого она может сорваться, накричать или ещё что-нибудь такое сделать нехорошее.

Для мамы это был бесспорный аргумент, она тут же перестала настаивать на том, чтобы отдать тросточку Валериному папе, даже из рук у Карины её тянуть перестала. И велела только спрятать, чтобы по квартире ничего не валялось.

А шляпка, кажется, самой маме очень понравилась (на тапочки и сумку мама претендовать не стала, тапочки были ей малы, а круглая большая сумка легкомысленного вида ну никак с круглым маминым тельцем не гармонировала). И Карина решила немедленно все припрятать, и подальше. Потому что мама лазила у них с Валерой по всем шкафам, ибо никаких секретов у детей от мамы не должно было быть.