— Поставщики все равно нагреют, да что ты говоришь такое! И мы тоже. Витя говорил серьезно. — А нам что, чаевые не нужны? Только, конечно, не в прямой их форме, но нужны!

— Нет, если бизнес поставить на нормальный ход, денег всем будет хватать. Можно выстроить такую совершенную систему…

— Устроить ресторан будущего! Славно, конечно. Только в любой системе есть погрешность. И хитрый человек её моментально найдет. — Витя нервно закурил. — Можешь мне поверить, найдет такую лазейку, по которой можно воровать. Все найдут, начиная с того же официанта.

— Нет! — крикнула Марина, он оглянулся на дверь, боясь, что их услышат ненужные уши. — Если будет строгий контроль, то не найдут, хоть ты тресни, ведь это же еда, здоровье чужое!

— Ух ты!

— Да, что ты смеешься! Если тем же официантам при таком контроле платить много, так много, что им лишний раз нервничать, когда они воровать захотят, уже и не нужно станет! Когда шустрить себе дороже будет! Понимаешь?

— Марина, ты сама пойми, при любой, самой честной системе, найдутся люди, что им их больших денег будет не хватать. Да, сколько много им ни плати, они все равно воровать станут.

— Сколько волка ни корми, он все равно в лес смотрит?

— Примерно.

— Значит, таких людей надо набрать, которым воровать не захочется. Витя, понимаешь?

— Дураков, что ли? — снова усмехнулся Витя.

— Чего это — дураков? Нормальных. Это мы привыкли, что если можно, то надо тянуть себе в нору. А вот на Западе…

— Да ты была ли на этом Западе? — ехидно прищурился Витя.

— Нет.

— Тогда откуда знаешь, как там. А я был в ресторанах — в Белграде, в Бухаресте был, видел…

— Тоже мне — это все не Запад.

— Да Запад, — проговорил Витя, и весьма убедительно добавил: — Только и там, а я в больших ресторанах был, в солидных, учился специально, и там тоже тянут и воруют, на свой, конечно, на румынский лад. Мы тут даже и не подозреваем, что так можно.

— Что нам на них равняться, а не на «Макдоналдс»? Вот там уж точно не воруют.

— Потому что нечего, — усмехнулся Витя, а Марина вслед за ним.

— Ну…

— Ладно, Марина, все это гнилые разговоры в пользу бедных, — закончил дебаты Стожаров. — Вот будет у тебя свой ресторан, там ты и строй свое светлое будущее. А пока давай по-тихому. Девицу мы эту правильно уволили. Она ведь достаточно тупая была, до сих пор фужер от бокала не умела отличать и поднос плюхала, сколько раз замечал, не на тумбочку, а прямо на стол. Упрямая эта Марианна, как баран, она ещё и с Ларисой огрызалась…

— А-а-а…

— Не перебивай. Но ты лучше не нарывайся, и вообще поосторожнее. Люди-то у нас тупые-тупые, а хитрые.

— Спасибо, Вить, — устало вздохнула Марина, — одни вы с Лариской меня понимаете.

— В гости приезжай, она зовет. А то сидит там одна, на стены прыгать скоро начнет.

— Звонила она мне, — улыбнулась Марина, — я-то всегда с удовольствием.

— Ну вот и хорошо, — собрался уходить Витя, — и нервы свои береги.

— Буду, — махнув рукой на прощанье, ответила Марина.

— Ушла, а сама не переставала думать на свою любимую тему: «У меня в ресторане будет по-другому, будет по-другому!»

— После решительных мер, принятых Мариной сразу за увольнением Марианны, в ресторане наступило некоторое затишье. Присмирели все, кто пытался быть недовольным Мариной или шутить в её адрес. В самом лучшем положении оказались те, кто остался ей верен в дни смуты, поэтому все остальные мудро решили поступать впредь также, тем более что требования Марины были справедливыми.

— Марин, не поверишь, у нас в «Сакунтале» доход увеличился за последние два месяца, — призналась как-то Марине бухгалтер, — и знаешь, так ощутимо.

— Ну уж не потому, что я официантов за руку ловлю, — достаточно резко оборвала её Марина. Ей показалось, что бухгалтер, с удовольствием перемывавшая когда-то ей косточки, пытается чем-то поддеть.

— Да нет, конечно, — бухгалтер, казалось, хочет мира и дружбы, потому вновь откровенничает, — но, ты знаешь, в поступлении денег такой порядок, и кассиры так гладко работают, и накладок почти со счетами и кухней нет. Да на одних банкетах мы сколько сделали… И как тебе удается так много народу на банкеты раскручивать?

— Работаю, — сухо ответила Марина, не стараясь вдаваться в подробности. — Люди сами хотят у нас праздновать, вот и приходят. Значит, нравится им в «Сакунтале». Гордиться надо. Разве у нас плохой ресторан?

— Хороший! — всплеснула руками бухгалтер. — Да только, знаешь, такая разница, все удачно проходит, меня хозяин недавно очень хвалил. И о тебе, между прочим, тоже хорошо говорил. И вообще, он довольный такой в последнее время. Добрый и не орет ни на кого.

— И что, на официальной зарплате это может отразиться? — спросила Марина.

— Вряд ли, конечно, но мы что-нибудь придумаем, — ответила ей бухгалтер. — Хозяин что-то о премиях говорил.

— Премии — это «пять», — кивнула головой Марина.

— Пять чего?

— Пять баллов. То есть отличное решение, — улыбнулась Марина и решила не терять хороших отношений с бухгалтером, которая, кстати, первая пришла к ней.

Познакомившись за время работы с огромным количеством нужных и важных людей, Марина зазывала их к себе в «Сакунталу», даже тех, кто неизвестно с какого бока мог ей пригодиться. Марине нравилась реклама, она понимала, что это значит в развитии бизнеса. А самой лучшей рекламой были все же устные отзывы о её ресторане. И те люди, что были радушно встречены в «Сакунтале», накормлены и очарованы, не скупились на похвалы и рекомендации этому ресторану.

После решительных мероприятий, проведенных в «Сакунтале», Марине удалось наконец разобраться и с Альбиной, о которой все это время не забывала. Марина сразу позвонила и бывшему бармену «Зеркала» Павлику, и Наташе Ореховой. Все были рады. Марина очень любила, чтобы то, что, по её мнению, было злом, всегда было справедливо наказано.

— Ты помнишь, Карина, как мы с тобой собирались отмечать двадцать лет со дня нашего рождения? — вихрем влетев в тихое жилище Карины и её семейства, воскликнула Марина.

— Нет. Как? — Карина спокойно сидела в большом кресле традиционного набора мягкой мебели и смотрела на прибежавшую с мороза сестру, в последнее время зачастившую к ней в гости.

Вообще Марине очень не нравилось у сестры дома. Все там было такое как у всех — светлые шероховатые стены с обоями в крупный цветок, дурацкая мягкая мебель, которую Марина только в приемных контор средней руки ставила бы, стенка, ковры, видимо, любимые ещё с давних времен, телевизор и видеомагнитофон напротив дивана, журнальный столик с пластмассовыми цветами в большой хрустальной вазе, нигде ни одной лишней вещи, и пылинки тоже лишней ни одной. Где-то, наверно, прятался уничтожитель этой пыли, друг семьи — пылесос. Было так тоскливо. Все это Марина уже видела во множестве других квартир людей, как они сами считали, живущих «с некоторым достатком».