— Ты что, Карина! — видя, что над ребенком так и вьются разнообразные тетечки-мотечки, вознегодовала Марина. — Вредно чужим людям на маленького смотреть!

— Еще скажи — сглазят.

— Нет, но заразу какую-нибудь надуют, если не от них он болеет и орет так. — И Марина сплюнула на всякий случай. — Не дай Бог, конечно. Они же с улицы все приходят, а там незнамо что летает. Инфекции! Сами не заразятся, а ему поймают и принесут, не заметишь как.

— Да ладно, — Карина похолодела. Она не могла запретить многочисленным радостным родственникам посещать их дом, ведь родственники тащили деньги и подарки, что всегда было приятно. Да и родители Валеры так и норовили похвастаться перед всеми своим внуком, а мнение Карины ничего не меняло в их планах.

— Что же делать? — Карина понимала, что Марина права.

— Гнать их в три шеи, — ответила Марина.

Она сама не то что боялась ребенка брать в руки, но уж больно он был ненастоящий, резиновый какой-то, и шейка такая тоненькая, вот возьмет от такой шейки головенка и оторвется. Когда он в плаче заходился и чуть ли не синел, Марине вовсе жутко становилось, в такие моменты она вообще не знала куда деться.

— Пусть подрастет малыш, тогда и таскайтесь к нам, с подарками, разумеется. Так им всем и скажи.

— Мариночка, куда ты едешь так поздно? — в очередной раз спрашивала мама, если Марина, лишь недавно пришедшая с работы, вновь собиралась, наряжалась, разговаривала по телефону и намеревалась бежать.

Мама видела в окно мужчин, которые выходили из машины, чтобы открыть её дочери дверь. Часто разных.

— Мама, я по делу, — отвечала Марина на тревожные взгляды мамы.

Приезд мамы ничего в Марининых планах не менял, она даже сильно притворяться и прятаться не собиралась.

— Ты хоть бы маму обманывала, что ли, — пыталась научить Марину наивная Карина, — а то она тут знаешь как переживает, куда ты ездишь и что с тобой происходит… Напридумывала бы чего-нибудь такого успокоительного, и мама бы не волновалась.

— Ага, сама ты у нас мастер что-нибудь придумывать, — отшучивалась Марина.

Она и так маме ничего не рассказывала и ни в коем случае не собиралась этого делать.

Это Валерина мама, с удовольствием выслушала бы какую-нибудь историю из области того, как Марина и её приятели развлекаются, а потом смачно пересказала бы у себя на работе. Там женщины тоже не хотели отставать от современной жизни, а потому их интересовало все, что происходит с другими. Это можно было примерить и на себя, осудить, посочувствовать, позавидовать, принять что-то на вооружение, рассказать с большим успехом в другой компании. У её мамы от таких рассказов просто случился бы сердечный приступ.

Марина в последнее время полюбила спорт. Часто они с Игорем ездили кататься верхом в Битцевский спортивный комплекс, на дачу к Игорю, где на конезаводе, расположенном неподалеку, у Игоря имелось несколько собственных лошадей.

В свое время Игорь много занимался конным спортом, и лишь недостаток времени не позволил ему подняться выше мастера спорта.

Марина до этого практически никогда не сидела на лошади, но понравилось ей сразу.

Игорь занимался выездкой. Марина с большим удовольствием наблюдала, как выплясывает под Игорем его любимый жеребец Василек, исполняя самые сложные элементы. Управлять лошадью, заставляя её слушаться и исполнять малейшее твое желание было, конечно, очень интересно. Марина и вольтижировкой пробовала заниматься — это нравилось ей куда больше, тут она чувствовала себя кавалерист-девицей и могла бы довольно быстро добиться больших успехов. Однако ничего так ей не нравилось, как конкур: скорость, соперники, которых надо обойти, препятствия, рвы с водой, страх выскочить из седла и сломать себе шею, риск и радость в конце.

Конкур давался Марине тяжело, лошади плохо её слушались, Марина часто ошибалась, падала и злилась, но продолжала упорно тренироваться. И только прогулки в лес с Игорем, Оксаной из «Сакунталы» и её приятелем Ханом, которых иногда она зазывала с собой, отвлекали её от упорных тренировок.

Игорь гордился успехами Марины и её упорством. Конкур признавал только самых смелых, решительных и быстрых, а потому Игорь поощрял Маринины занятия. После тренировок они с удовольствием сидели в сауне.

Оксана была по уши влюблена в Хана. И все это разворачивалось на глазах Марины и Игоря. Казалось, в этом не было ничего противоестественного, мало ли кто бывает в кого влюблен. Но Оксана просто души не чаяла в своем избраннике и боготворила его. А поступать так по отношению к Хану, Марина прекрасно это знала, было недопустимо. Хан видел это обожание и начинал строить из себя демонического мужчину. Он на каждом шагу обманывал, ломался, был вечно всем недоволен, требовал исполнять все свои капризы, заставлял бедную девочку, имевшую неосторожность безоглядно влюбиться в него, быть в постоянном напряжении, ревновать и бояться, что чудо-мужчина сейчас возьмет и бросит её, если вдруг она сделает что-то не так.

Марина видела, с какой преданностью смотрела на Хана Оксана, когда тот появлялся в ресторане, как старалась постоянно угодить Хану и понравиться. А тот нарочно обнимал многочисленных девчонок, что увивались вокруг него в ресторане, часто появлялся в обществе всевозможных дам разного возраста. И Оксана тихо страдала, и все повторялось сначала.

— Оксана, ты что, совсем с ума сошла? — часто припирала её к стенке Марина. — Зачем он тебе нужен?

— Мой Хан хороший, — закатив глаза, вздыхала Оксана. — Я же его люблю.

— Какой же он хороший, если к тебе так относится? — тормошила её Марина, но все было совершенно бесполезно.

— Если бы ты знала, какой он… — мечтательно вздыхала Оксана, словно заколдованная.

— То я не знаю! — гневалась Марина. — Я его как облупленного успела узнать! Тоже мне, супермен. Только и успевай все время его на место ставить да спесь сбивать. Что это за мужчина такой!

— Это он тебе не подошел… — бормотала Оксана. — А мне, а мне…

— И тебе он такой не нужен, — твердо говорила Марина.

— Смотри, какую он мне цепочку подарил! — как неопровержимое доказательство его любви предъявляла Оксана Марине золотую цепочку. — Раз подарил, значит, любит!

— Да что ему эта цепочка. Ему дюжину таких подарить ничего не стоит.

— Но Оксана её не слушала и продолжала свои добровольные страдания. Ее не останавливало даже то, что у Хана имелись многочисленные женщины, как в гареме.

— …«Я не люблю тебя. Не люблю», — сладко шептал Оксане Хан, когда поздно ночью нежился на кровати в маленькой квартирке Оксаны.

— «Почему?» — робко спрашивала Оксана, но Хан, довольный собой и ситуацией, лишь сладко потягивался, как кот, и только мурлыкал.

— Бедная девочка уж и не знала, как ему угодить, с нетерпением ждала его внезапного визита, а приезжал к ней Хан, когда хотел и в любом состоянии, все прощала ему и ждала, ждала, ждала…