Я заметила в углу холст на мольберте, накрытом простыней.

— Не бойся, не укусит.

Я остановилась перед холстом, гадая, что таится подпростыней. В кои-то веки воображение меня подвело. Я взялась за уголокпростыни, медленно, как когда-то открывала зеркало в подвале, откинула ее назади остолбенела.

С картины на меня смотрела я сама, одетая для Снежного бала.Красная роза была прикреплена к моему платью, на руке у меня виселакорзинка-тыковка, в одной руке я держала «сникерс», на другой красовалосьпаучье колечко. Над моей головой мерцали звезды, вокруг мягко падал снег.

Я ухмылялась, показывая накладные вампирские клыки.

— Надо же, как похоже! Вот уж никогда не думала, что тыхудожник! Я знала, что ты делал те рисунки, которые хранятся в подвале, помню икраску на обочине дороги. Но такое мне и в голову не приходило.

— Так это была ты? — задумчиво спросил он.

— А что ты делал посреди дороги?

— Я шел на кладбище, чтобы нарисовать надгробие моейбабушки.

— А разве художники не используют краски в тюбиках?

— Я смешиваю их сам.

— Мне и в голову такое не приходило. Ты художник.Теперь все понятно.

— Я рад, что это тебе нравится, — с облегчениемсказал Александр. — А сейчас нам, пожалуй, стоит вернуться к остальным. Неследует множить слухи.

— Наверное, ты прав. Ты ведь знаешь, какраспространяются сплетни в нашем городке.

— Не странно ли это? — спросил Александр, когда мывернулись на лужайку и смешались с толпой горожан, одетых в черное. —Сегодня вечером мы не отверженные. — Он подал мне содовую.

— Вот и давай этому радоваться. Завтра все вернется вобычное русло.

Все вокруг улыбались и веселились, но тут я заметила вдалекефигуру.

Кто-то неторопливо бежал по подъездной дорожке.

— Тревор! — ахнула я. — Что он здесь делает?

— Он монстр! — орал футболист, приближаясь ктусовке. — Как и вся его семейка!

— Опять все сначала! — возмутилась я.

Все уставились на Тревора.

— Александр, возвращайся в дом, — попросила я, ноон не сдвинулся с места.

— Он шатается по кладбищу, как конченый урод! —заявил Тревор, указывая на моего гота. — У нас в городе не было летучихмышей, пока он не приехал.

— В этом городе не было придурковатых лузеров, пока необъявился ты! — отрезала я.

— Рэйвен, успокойся, — строго предупредил отец.

— Хватит! — заявил Мэтт и направился коднокласснику.

Джек Паттерсон последовал за ним.

— Послушайте, на меня было совершено нападение! —воскликнул Тревор, указывая на царапину на шее. — Напала летучая мышь.Теперь мне придется делать уколы от бешенства!

— Кончай, Тревор, — устало сказал Мэтт.

— Это случилось по дороге сюда. Я позвонил тебе домой,и твоя мать сказала, что ты на вечеринке у придурков, живущих в особняке. Счего это вдруг? Почему ты не со мной, а с ними?

— Ты сам виноват, — ответил Мэтт. — Можешьтрепаться на эту тему по дороге домой, в машине. Вообще-то, Трев, ты меня ужедостал.

— Но я же прав! Они вампиры! — закричал Тревор.

— А я правильно сделал, что не пригласил тебя, —сказал Мэтт.

— Вы, ребята, совсем спятили. Тусуетесь суродами! — воскликнул Митчелл и сердито оглядел нас всех.

— Ладно, Тревор, кончай, — сказал мой отец, шагнувк нему.

— Я не имел к этому никакого отношения, — смущенносказал Александр.

— Я думаю, это и так ясно, — заявила я.

— Но… — начал Тревор, сердитые глаза которогожаждали крови.

— Я не хотел бы звонить твоему отцу, — сказал мойотец и положил руку на плечо парня.

Футболист кипел от злости, но уже начал выдыхаться. Здесь небыло никого, кто клюнул бы на его подначки и встал бы на его сторону, ожидая,когда он забьет победный гол, не было хихикающих девчонок, которые рады быливниманию футболиста, и ему оставалось только уйти.

— Ну, погодите. Мой отец всем в этом городе заправляет!

Это было единственное, что он мог сказать.

— Приложи лед, глядишь, и остынешь, — посоветоваламоя мама, прямо как заправская медсестра.

— Ему не лед нужен, мама, а шприц с транквилизатором.

Все мы проводили Тревора взглядами. Он дошел до ворот искрылся из виду.

— Что ж, мы планировали «поющую телеграмму»,[17] но, должно быть, на почте все перепутали, — пошутил мойотец.

Все облегченно рассмеялись.

Позднее, когда Александр попрощался со своими соседями, а яприбирала стол для напитков и закусок, ко мне подошла Беки.

— Прости, — сказала подружка.

— Ты собираешься извиняться всю оставшуюся жизнь?

Я крепко, прямо как Руби меня, обняла ее.

— До завтра, — сказала Беки.

Глаза у нее были усталыми.

— Я думала, что твои родители уже ушли.

— Они же фермеры, ранние пташки. Кто рано встает, томуБог подает.

— И с кем же мы тогда поедем? — растерянноспросила я.

— С Мэттом.

— Мэтт?

Беки виновато улыбнулась.

— Он не такой сноб, каким кажется.

— Я знаю. Кто бы подумал!

— Он никогда раньше не ездил на грузовичке. Как тыдумаешь, он говорит это каждой девушке?

— Нет, Беки, я думаю, что он серьезно!

— Идем, Беки, — позвал Мэтт точно так же, как онзвал Тревора.

— Я подойду через минутку, — сказала я.

Я помогала Джеймсону убирать оставшийся мусор, когда полестнице спустился Александр в плаще, накидке с капюшоном, зачесанными назадволосами и накладными вампирскими зубами.

— Вампир моей мечты, — сказала я.

В коридоре он привлек меня к себе.

— Ты пыталась выручить меня сегодня, — сказалон. — Я буду вечно тебе благодарен.

— Вечно?.. — промолвила я с улыбкой.

— Надеюсь, что когда-нибудь смогу отслужить.

Я хихикнула, когда он ущипнул меня за шею.

— Мне не хочется уходить, — жалобно сказалая. — Но Беки ждет. До завтра, да? Мы снова встретимся во время летучихмышей?