Моим родителям Гэри и Сюзане Шрайбер с любовью и вампирскимипоцелуями

Я ищу кого-то, чтобы навеки утолить мою жажду.

Луна Максвелл

С чувством глубочайшей признательности я хотела быпоблагодарить следующих изумительных людей.

Кэтрин Тиген, моего феноменального редактора, за то, чтосерия «Поцелуй вампира» вообще стала возможной. Твои глубокие профессиональныеоценки, дружелюбие, юмор и неизменно проницательные указания придавали мне сили в жизни, и в работе. Спасибо за то, что мои мечты стали реальностью.

Элен Левин, моего потрясающего агента, за твоивосхитительные советы, талант и то воодушевление, с которым ты направляла моюкарьеру.

Джулию Хитмен из издательства «Харпер Коллинз» — забесценные предложения, дружбу и помощь.

Моего брата Марка Шрайбера за то, что был моим наставником ипомог стать той писательницей, какой я сегодня являюсь.

Моего брата Бена Шрайбера — за бесконечный энтузиазм иподдержку.

И Эдди Лереу — за то, что стал моим Александром и забралменя из Занудвилля.

Я была готова стать вампиром, стояла одна посреди городскогокладбища в обтягивающем мини-платье, чулках в сеточку и моих неизменныхсолдатских ботинках, в перчатках без пальцев и с букетиком роз. Стариннаякружевная вуаль цвета полуночи прикрывала мое бледное лицо, изящно окутываяпомаду и тени для глаз. Разумеется, вся одежда, макияж и цветы были черными.Обращающий меня вампир, Александр Стерлинг, в сером костюме участника траурнойцеремонии и в шляпе, ждал в нескольких ярдах от готического алтаря, то естьзакрытого гроба, украшенного свечами и оловянным кубком.

Эта сцена потрясала воображение. Клочья тумана плавали надкладбищем как привидения, среди могил и надгробий мерцали свечи, над кронамидеревьев бесшумно кружили летучие мыши. Когда от пронзительных звуков скрипок иклавесина леденящий холодок пробежал по моим жилам, с неба упали капли дождя.

Я ждала этого момента целую вечность. Мои детские фантазиитеперь воплотятся — я стану темным ангелом ночи. Я пребывала в радостномвозбуждении, словно фанатка, которой выпало счастье выйти замуж за рок-звезду.

Крохотные факелы освещали тропу, словно готическую взлетнуюполосу. Я уже сделала первый шаг навстречу Александру и вдруг задумалась о том,верен ли мой выбор. Это не остановило меня, только сердце забилось сильнее.Перед мысленным взором стали представать картинки из прошлого, связанные с тойжизнью, с которой мне предстояло распроститься.

Вот мама помогает мне шить черную бархатную сумку. Я сделалашаг. Вот мы с папой смотрим «Дракулу» на DVD. Еще один шаг. Вот мой Недотык,братишка Билли, по-дружески помогает мне делать домашнее задание по математике.Шаг. Вот мы с моей лучшей подругой Беки пытаемся перелезть ворота особняка.Шаг. Моя киска Кошмарка урчит у меня на руках. Шаг. Прошлое никак не хотело отпускатьменя.

Один укус, и моя жизнь изменится безвозвратно.

Я собиралась оставить рутинный, обыденный, но уютный ибезопасный мир живых ради опасного, неведомого, мрачного мира нежити. Я шла попроходу между могилами и видела спину Александра, который стоял всего внескольких футах от меня. Он взял с гроба кубок.

Я напомнила себе, что приняла верное решение. Мне непридется изнывать от скуки, проводя бесконечные часы на нудных уроках. Я обретуспособность летать. Самое главное, я навсегда соединюсь с моим истиннымвозлюбленным.

Наконец я дошла до гроба и остановилась рядом с Александром.Его рука в белой перчатке скользнула в мою, в свете свечи блеснуло пластиковоепаучье колечко. Он поднял кубок к луне и сделал длинный глоток. Мое сердцезабилось, когда он передал сосуд мне, и я нерешительно отвела вуаль от губ.Рука моя дрожала, и темная жидкость в кубке колебалась.

— Может быть, ты не... — начал Александр и положил ладоньповерх кубка.

— Все решено! — заявила я, поднесла кубок к губам и залпомвыпила сладкую, тягучую жидкость.

У меня слегка закружилась голова. Вокруг сгустился туман. Яедва различала силуэт Александра, когда он поставил кубок обратно на гроб,повернулся ко мне и руками в белых перчатках деликатно отвел вуаль с моеголица.

Теперь я видела все отчетливо и очень удивилась. Вместодлинных черных волос Александра из-под кладбищенской шляпы ниспадали светлые.

Я ахнула. Не может быть!

— Джаггер! — Я остолбенела.

Однако на меня смотрели вовсе не глаза недруга Александра,голубой и зеленый, которые когда-то гипнотизировали меня у беседки, и отнюдь небездонные темные глаза, в которые я влюбилась.

Эти гипнотические глаза были зелеными, и я помнила их сдетства.

— Тревор! — изумленно выдохнула я.

Мой заклятый враг ухмыльнулся, и в его рту сверкнули острыекак бритва клыки.

Я попятилась.

Всего лишь вчера вечером на весеннем карнавале мы сАлександром пытались предупредить Тревора насчет Луны, сестры-близнецаДжаггера, которая только что обрела клыки и мечтала вонзить их в шеюфутболиста. Джаггер стремился отомстить Александру за то, что тот не обратилЛуну, и теперь, когда ее обратил другой вампир, злокозненные тинейджерыприехали в Занудвилль, чтобы найти ей спутника на всю жизнь. Но Тревор не обратилвнимания на наше предупреждение. Мы с Александром выбрались из павильона смехаи обыскали весь карнавал, но Тревор исчез.

Мы не нашли его, а вот теперь мой враг детства нашел меня. Япопыталась бежать, но он схватил меня за руку.

— Вот я и заполучил тебя, чудовище. Навсегда.

Он облизал губы и наклонился к моей шее. Я огляделась посторонам в поисках чего-нибудь, что помогло бы мне спастись, потянулась кканделябру, но у меня закружилась голова. Неожиданно губы Тревора прильнули кмоей шее.

— Убирайся! — крикнула я. — Отпусти меня!

Он потянул меня на себя с рвением всей своей футбольнойкоманды, но я всунула между нами ботинок, собрала все силы и сумела егооттолкнуть. Тревор отшатнулся, перехватил меня за предплечье и попыталсяподтянуть к себе. Я укусила его за руку, он отпустил меня, но на его лице вдругпоявилась злобная, торжествующая ухмылка. Из уголка рта закапала кровь.

Я коснулась своей шеи. Ладонь стала теплой и влажной. Яахнула, вытянула руку перед собой и увидела, что она покрыта кровью.

— Нет! — вскричала я и увидела растерянного Александра,который в серой кладбищенской униформе бежал между могилами. — Не твоя! Ненавеки! — выкрикнула я что было мочи и обернулась к усмехающемуся Тревору.

Крик вышел такой жуткий, что я сорвала горло. Оно болело.