Мужчина дернул меня за руку, потащив следом за собой. Я упиралась ногами, но туфли лишь скользили по мрамору, и от прикладываемой незнакомцем силы я лишь спотыкалась, наклоняясь вперед, стараясь поймать равновесие и не упасть. Люди вокруг беззаботно беседовали, будто не замечая разворачивающейся у них на глазах сцены. А я искала глазами хоть какую-то подсказку на то, как мне выбраться из этой ситуации.

Окружающие смотрели словно сквозь меня, игнорируя явное не желание идти с этим человеком куда бы он меня ни тащил. Сборище мужчин похожих как один друг на друга: чёрная борода, гутра, завязанная в чалму или свисающая ниже плеч, все они воспринимались как опасность, и ни в одном из них я не видела спасения. Оглядывалась в поисках хотя бы одного женского лица, но натыкалась все на те же тёмные, самодовольные рожи, издевательски скалящие зубы, выдавая эту гримасу за улыбку.

Мужчина протащил меня через весь холл, словно упрямую псину на поводке, и начал подниматься по лестнице.

— Стой! — смысл сказанного им ранее наконец-то начал проникать в сознание. — Я не могу быть тебе женой. У нас не было церемонии.

В ответ услышала лишь громкий хохот.

— Церемония прошла, только ты на ней не присутствовала, — рассмеялся он ещё громче, усилив тягу.

Карабкаясь по лестнице, несколько раз ударилась коленом о ступеньки, едва поспевая за незнакомцем. В нем оказалось столько силы, что ни вырваться, ни хотя бы замедлить его ход не получалось. Затащив меня на второй этаж, он повёл меня по коридору к самой дальней двери, прочь от шума мужчин внизу.

Всё происходило так быстро, что водоворот мыслей в голове не мешал следить за ходом событий. Распахнув дверь спальни, араб без всяких церемоний впихнул меня в комнату, не выпуская моего предплечия из ладони, закрыл второй рукой замок на ключ, спрятав его в складках своей одежды, исключив тем самым мой побег. Снова попыталась выдернуть руку, чувствуя, как на том месте, где находится его ладонь, проступает сизое пятно, но он словно цепной пес, тут же отреагировал на мое действие, усилив сжатие до хруста.

— А-а-а! — вскрикнула, согнувшись от боли.

Воспользовавшись моей слабостью, он, не сбавляя напора, дотащил меня до середины комнаты, толкая на кровать. Почувствовав облегчение, что этот варвар наконец-то освободил меня, словно очнулась ото сна. Теперь появилась возможность сопротивляться, и я не собиралась ее упускать.

Он встал коленями на кровать, потянувшись руками ко мне, но я тут же спрыгнула с матраса, отбегая к дальней стене, быстро осматривая комнату на предмет возможного оружия. Незнакомец зло усмехнулся, проговорив что-то на арабском. Спрыгнув с кровати, с хищным блеском в глазах он направился в мою сторону. Увидев у окна вазу на чайном столике, осторожно двинулась вдоль стены к намеченной цели, не сводя взгляда с нападавшего.

Мы сцепились глазами, стараясь не упустить ни единого движения противника. В висках стучала кровь, словно барабаны отбивая боевой ритм этой схватки. Я не чувствовала боли в руке, не замечала, дышу ли или уже давно перестала делать вдохи. Все внимание полностью занимала находящаяся всего в нескольких метрах от меня смертельная опасность в лице человека, беспардонно предъявившего на меня права мужа.

Продвигаясь по стене, опасалась сделать неверный шаг и потерять возможность на спасение. Но моего преследователя эта гонка будто забавляла. С его губ не сходила самоуверенная ухмылка, а тело даже расслабилось, стоило мне попытаться сбежать от него. Оказавшись у двери, завела руку за спину, проверив замок на наличие ключа, и в этот момент араб резко прыгнул вперед, стараясь схватить меня. Только я не собиралась сдаваться, вовремя заметив, как его его маневр, в то же мгновение кинулась к окну, наплевав на осторожность. Схватив вазу, почувствовала, как руки незнакомца легли мне на талию, впиваясь в нее.

Стоило начать поворачиваться к нему, замахиваясь вазой, как он перехватил руку с импровизированным оружием, обхватывая второй рукой горло и перекрывая кислород. Просунув пальцы под плечо, старающееся задушить меня, царапала сквозь одежду его кожу, рассчитывая на какую-то реакцию. Но для этого мужчины мои попытки вновь высвободиться казались смешными. Теперь я уже не думала о вазе, а только лишь о том, как снова обрести возможность дышать. Выронив такой желанный и в то же время бесполезный предмет, услышала, словно сквозь вату, звон бьющегося фарфора. Рассчитывая помочь себе второй рукой, повертела запястьем, стараясь высвободить его из мертвых оков, но все попытки оказались тщетными.

— Сопротивляйся, — смеялся он, прижавшись колючей щекой к моей, — это лишь сделает мою победу еще слаще.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Упершись взглядом в золотистый узор на обоях, продолжала жалкие попытки сопротивления. Воздух больше не проходил через дыхательные пути. Я открывала рот в безнадежных потугах почувствовать прилив кислорода к легким, но лишь усугубляла ситуацию, понапрасну растрачивая последние силы. Переплетения рисунка на стене начали терять четкость, а мир вокруг стремительно меркнуть.

Звон, словно от телевизора, где вместо программы вещания весь день идут профилактические работы, ворвался в сознание. Попыталась приоткрыть глаза, но лишь поморщилась от пронзившей виски боли. Дождавшись, пока мерзкий звук ослабнет, наконец-то смогла приоткрыть веки. Изобилие бордового с проблесками золотого рябило перед глазами, не позволяя сфокусироваться на чем-то определенном. Я не понимала, где нахожусь, совершенно потерявшись в пространстве и не в силах извлечь из памяти хоть что-то, способное указать мне на местонахождение. Тяжесть в голове мешала думать. Приподнявшись на локтях, тут же рухнула обратно. Все части тела казались налитыми свинцом и тянули куда-то вниз, ближе к земле. Пролежав какое-то время на спине, не двигаясь, дала глазам время глазам привыкнуть к свету, и лишь когда веки перестали смыкаться после очередной потуги взглянуть на мир, повторила попытку подняться. Привстав наконец-то, сразу же увидела голые ноги, лежащие поверх белого вороха тряпок, напоминающих подол платья. Скользнув глазами вверх по телу, замерла. Частично порванное платье оказалось задрано по пояс, обнажая меня от талии и ниже. Корсаж лишь частично прикрывал ребра, бесстыдно оголяя грудь.

В памяти возникли черные похотливые глаза. Резко выпрямилась на кровати, когда воспоминания о грубых прикосновениях, борьбе и ощущениях прижатого к спине чужого тела словно лавина обрушились на меня со всех сторон.