Джарвис даже оторопел от такого предложения.

– Слушай, а если я попаду не туда и не пойму, о чем речь? Я ведь и этого никогда раньше не делал…

– Я тебя направлю, – отозвалась Тай уже в своей обычной манере. – Буду правильно вспоминать. Ну, бери же!

Осторожно, припомнив все, чему когда-то учила его леди Миранна, Джарвис направил в сторону Тай считывающий импульс. Эффект превзошел все его ожидания – голова закружилась, и он почувствовал, как земля уходит у него даже не из-под ног, а из-под всего тела. Комната… знакомая комната, обитая темно-красным бархатом, и три знакомых фигуры в ней…

– Мы должны сделать это, – повторила Тай еще раз, понимая, что одно дело сказать, а другое – выполнить. В конце концов, Замок для того и существует, чтобы быть в нем тем, кем хочешь, а не тем, кто ты на самом деле… Кто решится первым?

И тогда, когда тишина уже начала давить всем троим на плечи, словно каменный свод, Нис решительно шагнула через комнату и опустилась в кресло. На несколько секунд облик ее расплылся, словно в мареве над костром, а когда снова обрел резкость, вместо блондинки кукольного вида в кресле сидела крепкая шатенка в темно-красном тяжелом платье с золотой каймой, с не менее тяжелым черным плащом, наброшенным на колени. Каштановые локоны падали ей на плечи крупными непокорными завитками, круглое лицо с вздернутым носиком покрывал легкий загар, на фоне которого двумя льдинками сияли большие серые глаза. «Неудивительно, что она решилась первой, – пронеслось в голове у Тай, – днем она едва ли не красивее, чем в Замке».

– Я Нисада, старшая дочь князя Лорша, – с расстановкой проговорила сероглазая девушка. – Мне восемнадцать лет, и в четыре года у меня отнялись ноги. Я умею ходить только здесь, в Замке, – и замолчала, выжидающе глядя на друзей.

Берри посмотрел на нее и вздохнул, словно набирая воздуха перед прыжком в воду. Затем медленно провел рукой вдоль лица, груди и ниже…

Те же мягкие густые черные волосы, но отросшие сильно ниже плеч и свалявшиеся, кое-как подрезанная борода, нездоровая полнота человека, которому почти не приходится двигаться, рубаха и штаны из грубой холстины – и беззащитно прищуренные глаза удивительного орехового цвета…

– Беррел анта Эйеме, когда-то прозывавшийся Книжником. Ближайший друг принца Далькрая Вайлэзского и участник его так называемой попытки переворота. Из королевской милости не казнен вместе с принцем, а пожизненно заключен в крепости Идвэл.

Он не назвал возраста – его и так нетрудно было вычислить любому, кто хоть немного знал текущую историю Вайлэзии. Даже с поправкой на то, что тюремное заключение никого не красит – не меньше тридцати.

– Восемь лет… – прошептала потрясенная Нисада. – Тогда же, когда угодил в опалу мой отец… Небось и камера без окна?

– С оконцем, но очень небольшим и на северную сторону. Только кусок неба. Читать, впрочем, можно… если бы было чего. Кстати, я не слыхал имени Лорш в деле Далькрая…

– Так отец и не участвовал ни в чем. Просто высказал сочувствие, – глаза Нисады метнули две молнии.

– Погодите с воспоминаниями, – тихо, но твердо перебила их Тай. – Теперь моя очередь.

Словно мгновенная судорога пронизала все ее тело – она не думала, что это будет так трудно и неприятно – и вот она уже стоит перед друзьями в своем голубом монастырском облачении, в платке и кожаном переднике.

– Меня зовут Тайбэллин, что по-меналийски означает «миндаль», – еще тише произнесла она. – Это потому, что меня выкормили миндальным молоком – мать умерла, рожая меня, а козье молоко я почему-то не могла переварить. Поэтому трех декад от роду отец отнес меня в приют при монастыре Белой богини Неролин, где я и осталась на всю свою жизнь. В одиннадцать лет, заметив за мной способности к алхимии, меня взяла в обучение сестра Рогрет, которая заведовала монастырской лабораторией. Сейчас мне двадцать пять, и лекарства моего приготовления – основа благополучия монастыря, так что покинуть его мне позволят только мертвой, – Тай замолчала на полминуты, а затем, вспомнив, поспешно сдернула с головы платок, обнажая почти наголо остриженную голову. – Вот… никогда в жизни они у меня не были длиннее пяти ногтей. Я только в Замке узнала, что такое прическа.

И снова повисла тишина – трое приходили в себя, впервые увидев друг друга без масок.

– Теперь вы понимаете, почему Тиндалл собрал нас вместе? – наконец задал Берри вопрос, ответ на который был очевиден. Но Тай все-таки сочла нужным озвучить этот ответ:

– Потому что для каждого из нас Замок – единственная возможность жить, как все люди. Потому что, кроме друг друга, у любого из нас в общем-то никого нет, – и не зная, что тут еще можно сказать, просто протянула руку ладонью вверх. В следующий миг ее накрыла крепкая ладошка Нисады, а затем сверху опустилась большая мягкая лапа Берри.

– Вместе до конца света! – воскликнула Нисада с юношеской горячностью. Тай и Берри, как старшие и более сдержанные, лишь улыбнулись друг другу и ей…

– Где смотришь? – внезапно разорвал видение преувеличенно спокойный голос реальной Тай.

– Там, где вы открылись друг другу, – растерянно ответил Джарвис. – Явно не то.

– Да нет, почти попал. Это было дней через двадцать или двадцать пять после исчезновения Тиндалла. Началось все с рассуждений, что знай мы, кто таков Тинд в дневном мире, то могли бы попытаться как-то его разыскать, а так все концы сгинули… кончилось же – сам видел чем. А аккурат на следующий день Элори догребся до меня. В общем, пора было – я уже на весь Замок орала, что, скорее всего, сам Элори Тиндалла и угробил. Избавился, так сказать, от конкурента…

…Ореол белых с серебром волос, словно взметнувшаяся метель – такой ослепительно белой не бывает даже седина. Стразы на искристо-черном шелке наряда – как звезды в ночи; плечи камзола расширены и приподняты жесткой прокладкой, формируя треугольный силуэт, плащ за ними обретает особенное сходство со сложенными крыльями дракона или иной ночной твари. Меналийское одеяние, которое пристало лишь знатнейшим из знатных…

Тай судорожно сглотнула. Обличье, выбранное специально ради нее – в таком наряде не потанцуешь, слишком уж сковывает движения, в нем только на прием к императору ходить… Знает, сволочь, что этому она противиться не в силах, так уж ее кровь устроена. Она буквально кожей ощущала холод и одновременно желание, излучаемые Повелителем Снов, словно вкрадчивые ледяные пальцы забирались в высокий разрез ее платья, касаясь обнаженного бедра. Здесь, на балконе, нависающем над бальным залом, они были вдвоем: Элори и она, вызванная сюда по его приказу.

– Если я скажу, что абсолютно не причастен к исчезновению Тысячеликого, ты мне поверишь? – эмалевая маска, белая с черно-серебряной росписью, неподвижна, голос ровно спокоен. Невозможно поверить, что это существо именуется Лордом Соблазна.

– Нет, конечно, – сквозь зубы бросила Тай, косясь сквозь перила вниз, туда, где, как обычно, кружились пары. – Разве тебе вообще можно верить хоть в чем-нибудь?