Ни в чем не повинный папоротник стал жертвой моего унижения: я вырвала его с корнем.

— Да, знаю, знаю, — сказала я, стряхивая с колен землю и листья. — Прости меня.

— Скоро стемнеет, — сказал Шей, протягивая мне руки, чтобы помочь подняться. — Ты, возможно, отлично видишь в темноте, как все волки, но я не обладаю такой способностью.

— Иногда я забываю о твоих недостатках, — ответила я, сжимая его руки.

— Недостатках, говоришь?

Он потянул меня за руки, и я поднялась, снова улыбаясь и удивляясь тому, как легко уходит раздражение, когда Шей рядом со мной. Я уже стояла на ногах, а он продолжал притягивать меня за руки, пока не положил их себе на грудь. Потом он отпустил мои ладони, его руки скользнули за мою спину и остановились, достигнув впадины между лопаток. Теперь наши тела были слиты воедино.

Я чувствовала под руками очертания мускулов на его груди, его бедра были плотно прижаты к моим. Я подняла голову, и губы наши соприкоснулись. От этого легкого прикосновения мое тело словно пронзила стрела, а ее наконечник как будто взорвался где-то в глубине. Я поежилась и легонько прикусила зубами его нижнюю губу. Он застонал, впиваясь пальцами в кожу на моей спине. Его губы приоткрыли мои, медленно, изучающее. Когда поцелуй закончился и он отстранился, я продолжала стоять, закрыв глаза.

— Мне казалось, что ты не собирался меня целовать, — прошептала я, вызвав у него смущенную улыбку.

— Я не смог сдержаться.

— Это хорошо. — Я подняла руку к шее и потрогала вену, в которой ощущалось неистовое биение пульса. — Я не знала, каково это, а оказалось, что так здорово.

— Подожди-ка, — удивился он, приподнимая пальцем мой подбородок, чтобы взглянуть мне в лицо. — Ты хочешь сказать, что это твой первый поцелуй, Калла? Не может быть.

Я отошла, чтобы скрыть лицо в тени окружавших поляну сосен. Мне не хотелось, чтобы он видел, как горят мои щеки. Он остался на месте.

— Калла, что-то не так?

— Да, это был мой первый поцелуй, — сказала я, стараясь стереть пятно грязи с платья. — Не обращай внимания.

Он провел рукой по изгибу высокого папоротника.

— Мне просто трудно в это поверить. Но если это правда, мне хотелось бы верить, что он не разочаровал тебя.

— Нет, — ответила я, чувствуя, как тело все еще горит огнем. — Не разочаровал.

Он двинулся ко мне, но я выставила руку, преградив ему путь.

— Мы не сможем повторить его.

— Прости, не понимаю? — сказал он, и брови его взметнулись высоко вверх.

— Это был первый поцелуй, — пояснила я. — Потому что мне приходится жить по другим правилам, не как другим девушкам.

— Правила, по которым нельзя целоваться? — спросил он.

Похоже, Шей был готов расхохотаться, но когда я утвердительно кивнула, он выругался и с силой ударил по земле каблуком туристического ботинка.

— Я не посылаю тебя к черту, — сказала я, подходя и останавливаясь рядом с ним, не касаясь его. — Но я не похожа на других девушек, Шей. Я не могу быть эгоистичной.

— А целовать меня — эгоистичный поступок? — спросил он, гладя меня по щеке.

— Очень.

Я повернула лицо, чтобы провести губами по его ладони, купаясь в исходивших от него лучах тепла, в его запахе.

— А что, если я захочу снова тебя поцеловать? — спросил он негромко.

— Не нужно, — попросила я, отталкивая его руку от лица, хотя мне очень не хотелось этого делать. — Если ты правда хочешь мне помочь, не делай этого.

— У меня есть то, что тебе было бы интересно увидеть, как мне кажется. — Нагнувшись, он поднял рюкзак, открыл его и вынул книгу. — Я тут нашел кое-что.

— Ты хочешь поучить меня? — спросила я, бросая взгляд на темнеющее небо. — Ты уже забыл об отсутствии способности видеть в темноте?

— Это займет секунду.

Книга в его руках была толстой и очень старой, обложка, казалось, вот-вот рассыпется.

— Я хотел, чтобы ты посмотрела на это.

— На книгу?

— Нет, на то, что заставило меня пересечь границу частных владений и вторгнуться на твою гору.

Он повернул книгу так, чтобы я могла видеть лицевую сторону обложки. В тот момент, когда я бросила взгляд на черные буквы, словно выжженные на обложке каленым железом, я обернулась волчицей, даже не подумав, что делаю, и отпрянула от него, ощетинившись и испытывая страх. Шей попятился, изумленно глядя на меня. Книгу он уронил, она осталась лежать на земле.

— Калла, Калла, — произнес он мое имя нараспев, низким грудным голосом. — Что случилось? Что такого я сделал?

Я стояла, оскалившись, и наблюдала за ним.

— Пожалуйста, превратись снова в человека, — попросил он дрожащим голосом. — Что бы я ни натворил, прости меня.

Я понюхала воздух, стараясь определить, есть ли еще кто-нибудь рядом, опасаясь засады. Но в воздухе не было посторонних запахов, мы были одни. Я внимательно изучила его лицо, но не нашла признаков предательских мыслей на его лице. Ничего, кроме выражения испуга. Я неохотно обернулась человеком. Он с облегчением шумно вздохнул и сделал шаг по направлению ко мне. Я отскочила. Шей замер на месте.

— Стой, где стоишь.

— Калла, да что происходит?

Я покачала головой.

— Сейчас вопросы задаю я.

Он поспешно кивнул. Мой взгляд упал на книгу, я указала на толстый том дрожащим пальцем.

— Кто ты, Шей? Кто ты в действительности? И где ты это взял?

— Ты знаешь, кто я. Я — это я. Я тебе ни в единой мелочи не солгал.

Его щеки покрылись красными пятнами, он чувствовал себя виноватым.

— А книгу я взял в библиотеке дяди.

Я держала руки так, чтобы суметь ударить его, если бы возникла необходимость.

— Дядя ничего не имеет против того, чтобы ты брал книги?

Он подергал замок молнии на куртке.

— Ну, не совсем.

Я посмотрела на него и увидела, что он очень расстроен тем, что напугал меня. Я опустила руки и присела на корточки. Гладя землю, я надеялась, что ее прикосновение успокоит меня.

— Что ты имеешь в виду, говоря «не совсем»?

— Боско разрешил мне распоряжаться всем в доме, но просил не заходить в библиотеку. Он собирает редкие книги и считает, что подросток может не слишком хорошо с ними обойтись.

— Вот так, например?

Я оглянулась на брошенный том. Шей усмехнулся, подобрал книгу и стряхнул грязь с обложки.

— Я не хотел бросать ее. Ты испугала меня, — сказал он, прижимая книгу к груди. — Обычно я обращаюсь с редкими книгами хорошо. Я вообще не стал бы выносить ее из дома Боско, но мне захотелось показать ее тебе. И еще я подумал, что запрет на использование библиотеки был несправедливым. — Шей закатил глаза. — Дядя даже дверь запирает.