странно, молитва была отвечена. Артур потёр правым ботинком о жестокие волосы Афера, потом провёл ту же манипуляцию левым и убрал ногу.

“Из-за тебя я запачкал ботинки — эту вину ты искупил”. На этих словах он развернулся и пошёл назад. Все вздохнули с облегчением. Мечи вернулись в ножны.

Но тогда заговорил Афер: “Ваше… Величество, прошу вас простить мою ошибку. Я и мой сын виновны перед вами. Я хочу искупить мой и его грех, пусть до скончания похода он служит вам верной слугой. Я же готов предоставить вам всю мою армию, и только молю слушать мой совет пока идёт война”.

К этому времени из-за напряжения все позабыли сына Герцена. Он лежал на ничком и кровоточил спиной, как толстая черепаха, с которой содрали панцирь. Не шевелился.

Рыцари посмотрели на герцога с благодарностью и уважением. Редкий человек мог столь спокойно отдать собственного сына в заложники.

Артур махнул в ответ.

Его служанка откуда-то достала верёвку. Никто не успел даже удивлённо вздохнуть, а она уже связала Герцена по рукам и ногам и потащила в гору. Рыцари снова расступились — для толстяка требовался проход шире, чем для принца. При этом они были в лёгком негодовании, смущении — герцог пошёл на такие уступки, зачем его оскорблять? Затем Афер, не отряхнувшись и не смотря на сына, пошёл назад, в ряды своих войск; негодование со смущением стали ещё сильнее.

И только Дюн, занятый раздумьем, бегая глазами между герцогом, его сыном и армиями, выловил в потоке своих неразборчивых мыслей одну отстранённое, но занятную: он заметил, что молодая, хрупкая горничная его Величества совсем не напрягаясь тащила в гору очень тяжёлую тушу.

Это было… странно.

21. Давление

С какой поразительной плавностью армии сливаются на поле боя, столь же тяжело им сойтись в мирное время. Возможно им не хватает кипячения внутри, приходится усиленно мешать ложкой. Дюн занимался этим уже несколько часов.

Его Величество Артур вернулись в карету; всадники высыпались на низину, потопали тюльпаны и разбили лагерь. Вернее, два лагеря. Воины обеих армий не признавали чужих офицеров, а когда всё же признавали, то лишь затем, чтобы испортить порученную задачу.

Офицеры армии его Величества требовали послушания у офицеров армии герцога. Те совершенно не слушались, мешались и в итоге суматоха привела к тому, что на месте, где должен был уже стоять шатёр, горело два прилегающих друг к другу костра.

Солнце разбилось о горы. Осколки неумолимо затухали. Дюн сохранял спокойствие и старался изо всех сил, но сил не хватало и ненависть среди войск нарастала.

“Если так и дальше пойдёт, придётся ставить часовых внутри лагеря…” Думал он отстранённо, поглаживая свою пегую лошадь и поглядывая на пурпурный коробок.

Спустя ещё час помощь наконец пришла, но совсем не оттуда, откуда ждали.

Показался Герцог Афер. Случилось это неожиданно. После королевского наказания от него было не слышно. Рыцари короля утверждали, что он стыдился показать лицо; рыцари герцога в ответ роняли их провиант на землю.

Но герцог всё исправил. Он отчитал своих воинов, извинился за них, а потом отдал свежих цыплят вместо даже не испорченной картошки. Офицер, который секунду назад грозил рыцарям герцога, смущённо извинился сам и раскланялся.

Затем Афер наказал слушаться людей короля и сам присоединился к делу, водружая палатки. Он угостил всех вином, подарочным, сам он в рот не брал ни капли. Разговор завязался сам собой, делились новостями, соболезнованиями. Все обиды забылись. За герцога давали тост, короля старались не упоминать — он был неловкой темой.

Дюн смотрел на всё это и у него холодело на сердце. Он предпочёл бы остаться в стороне, но что-то сделать было нужно. Мужчина пересилил себя и направился к карете его Величества. Но уже на подходе она отрылась сама собой. Дюн отпрянул и поклонился.

“Начинаем военные совет”. Сказал принц.

Мужчина начал выпрямляться.

“Ты приглашён”.

И тут-же снова уронил голову.

*********

Для совещаний возвели большой шатёр из плотной ткани. Подходить к нему ближе чем на сто шагов запрещалось. Уже стояла ночь, внутри зажгли свечи, стражи оцепили место. Держались они гордо, ведь понимали, что раз им дарована была такая должность, значит они самые доверенные люди его Величества. Простые рыцари расселись вокруг.

Спустя пару минут пожаловал Афер. Солдаты герцога приветствовали господина поклоном; солдаты короля помедлили, но тоже опустили головы.

Афера проводили до шатра глазами. Вернее, попытались. Герцог сделал странное. Он присел на землю к воинам.

“Его Величество не пригласили меня”. Ответил он вопросительным взглядам.

Рыцари, в основном королевские, заволновались.

“Не может быть!”

“Милорд, здесь какая-то ошибка!”

“Да, его Высочество не… не мелочный человек и не будет держать обиды. Он ценит ваш гений!”

А гений у Афера был и не малый. В его правление род Волан расправился со всеми бандитами на своих землях и в близлежащих горах. Рыцарей Афера считали самыми организованными во всём королевстве. Многие утверждали, что герцог потягается даже с эльфами.

“Я… я пойду спрошу!” Крикнул вдруг один из стражей палатки. Прочие немедленно его поддержали, Афер промолчал.

Стражник неуверенным, но бодрым шагом направился к палатке. Воины затаили дыхание. Вышел он спустя целых десять секунд и растерянно побрёл назад. Люди опустили головы.

Рыцари короля ещё и покраснели. Их сюзерен… поступал неправильно! Зачем он так унижает герцога? Мстит за бездействие во время восстания? Но ведь тогда творилась такая неразбериха, всё было так сложно…

Воины Афера выражали чувства менее сдержано:

“Король… много о себе возомнил!”

“Он взял юного мастера в заложники, уни… наказал сира Афера и всё равно продолжает так к нему относится? Вот же…”

“Проклятье!”

Люди негодовали, не находили себе места, но тут зазвучал спокойный, ровный, как будто написанные на бумаге голос: “Не осуждайте его Величество; я понимаю его беспокойство. Он думает, что я хочу в совет по эгоистичной причине, что я буду планировать так, чтобы сберечь своих солдат”.

Афер покачал головой:

“Предосторожность не помешает, тут его Величество правы”.

Солдаты вздохнули и затихли. Осуждать короля вслух прекратили.

Но про себя продолжили.

Меж тем в палатке:

На вертеле скрипела общипанная туша дикобраза; он выглядел как уродливый хорёк. Артур вертел на пальцах иглу, на столе перед ним стояла пустая чашечка в прозрачном пятне на белой скатерти. На противоположном краю стола сидела девушка, на её голове, ровно между хвостиков, лежало яблоко. Словно раскрыв рот, оно заглатывало плотную стопку иголок.

Артур щёлкнул пальцами, игла засвистела и плавно вошла в плод. Он