Четверка стареньких, разработанных еще в тридцатые годы Яков с ревом вывалились из-за низких облаков и превратила китайские позиции в огненное море. Полыхнуло знатно, грохнуло еще шикарнее. Через какие-то секунды вторая четверка зашла с другой стороны и повторила действо. Хотя эти самолеты и безнадежно устарели, а двигатели на них стояли еще реактивные, это не умаляло их мощи. Ракетами и управляемыми бомбами штурмовики были обвешены, как елки игрушками, и больше всего результат напоминал старые кадры хроники о бомбежках Вьетнама. С той лишь разницей, что размах был чисто русским.

Но и русским самолетам не удалось уйти безнаказанными. С разных точек взлетели одна за другой стрелы китайских зенитных ракет, таких же старых, как и самолеты, и столь же эффективных. И замыкающий строй штурмовик не смог уклониться, рухнув в каких-то двухстах метрах от поднимающейся на прорыв роты. Рота прорвалась, а вот группа Басова, тогда уже прапорщика, пробилась к самолету и успела найти катапультировавшихся пилотов раньше, чем китайцы опомнились.

Успеть-то они успели, разметали тех немногих китаез, что пытались оказывать хоть какое-то сопротивление, размазали их по жидкой грязи и выдернули летчиков. Их, правда, уже кто-то вроде бы в плен взял, но Басов и двое крепких сержантов в шесть сапог и три приклада вышибли из их голов сие пагубное заблуждение вместе с мозгами. Только вот уйти они уже не успели. Обложила их подоспевшая китайская пехота очень качественно. Хорошо еще, что проблем не было ни с оружием, ни с боеприпасами – трофеев на месте удара самолетов нашлось преизрядно, а калаш, пускай и китайский, штука почти вечная и достаточно надежная. Да и помимо них многое нашли, даже один крупнокалиберный – клон «печенега» из воронки выкопали, нелицензионный, конечно, ну да какая разница.

Хуже получилось с едой. Не то, чтобы ее не было, просто ту дрянь, которую лопали узкоглазые, русский желудок воспринимать за пищу категорически отказывался. Ну да голод не тетка – приспособились. Вот так и сидели, дюжина солдат и два пилота, отражая вялые атаки китайской пехоты четыре дня, пока не прорвалась к ним танковая рота. Случайно на них вышла – связи не было, их всех уже давно списали, но вот повезло. К тому времени в живых оставалось всего шестеро…

– Серега! Живой!

– А чего мне сделается-то? – Басов решительно отбросил груз воспоминаний. – Конечно, живой. Прилетел вот проведать.

– А… остальные?

– Пашку под Сингапуром, миной. Николай сгорел через неделю буквально – вертушку хунвэйбины завалили. Игорь где-то без вести пропал, а Василий теперь у нас Василь Палыч. В министерстве департаментом заведует…

Вот так, остальные участники экспедиции были почти сразу забыты. Басов еще успел заметить, как их перехватил какой-то шустрик, то ли заместитель Кузнецова, то ли просто завхоз, а потом Кузнецов утащил его за собой, и дальнейшее помнилось очень плохо и какими-то кусками.

Утро он встретил с тяжелой, но трезвой головой. Даже удивительно, учитывая, как плотно стол был заставлен пустыми бутылками, и память упорно сообщала, что в их опорожнении он, Басов, принял самое живое и непосредственное участие. Ну, не он один – лица всех, кто периодически уходил и приходил, вспомнить никак не получалось. Еще были остатки закуски, но, судя по ее состоянию, все происходило достаточно цивильно и лицом в салате никто не валялся. Впрочем, возможно, дело было не в геологических талантах к употреблению горячительного, а всего лишь в малой гравитации Европы. Иное тяготение – иначе работает метаболизм, хотя, конечно, все это были не более чем его, Басова, домыслы.

Кузнецова не наблюдалось – ему отсыпаться по должности не положено, у коменданта даже в этом тихом захолустье дел всегда выше головы. Зато неожиданно обнаружилась Ирина, дрыхнувшая на диванчике под боком у Басова. Интересно – когда и как она сюда попала, он не помнил совершенно. Впрочем… Басов присмотрелся. Ну, что же, судя по форме одежды, ничего особенного между ними точно не было. Во всяком случае, он не настолько крут, чтобы комбинезона не снимая… Кстати, насчет снимать комбинезон.

Осторожно выбравшись и кряхтя от ломоты в затекших мышцах, Басов отправился в санузел, откуда выбрался живой и приободрившийся. Впрочем, здесь бодрости много чего способствовало. Например, температура. Несмотря на толстый слой теплоизоляции и систему подогрева, температура на базе держалась на уровне восемнадцати градусов. Жить можно, но чтобы чувствовать себя комфортно, требовалась привычка.

– Ну что, герои, очнулись? – Кузнецов выглядел отвратительно бодрым и свежим. Вошел, подмигнул испуганно вскинувшейся и ничего не понимающей со сна Ирине. – А ты, Серег, всегда был не промах. Самую красивую женщину на корабле, небось, захомутал.

– Не завидуй, – непонятно чему смутившись, проворчал Басов. Мельком бросил взгляд на пилота и ничуть не удивился, увидев, что она покраснела, как вареный рак. Ну да, умел Кузнецов вогнать в краску кого угодно, вроде бы ничего особенного не сказав и не сделав. И почему так получалось, он не понимал.

– Ладно, не переживай. Давайте, приводите себя в порядок – и в кают-компанию. А потом я вам свое хозяйство показывать буду.

– Так я тебе и дам при дамах ширинку расстегивать, – попытался съязвить Басов, но Кузнецов только коротко хохотнул, показывая, что оценил шутку, и вышел.

А хозяйство, сиречь база, и впрямь оказалось что надо. База, выплавленная в массиве древнего льда Европы, имела общую длину коридоров около десяти километров. И это – только коридоров!

Каюты на две тысячи человек – и казармы на вчетверо большее количество народу. Система жизнеобеспечения – на сорок тысяч! Складские помещения, огромные и пустые, еще пока не заполненные. Огромные залы, которые могут превратиться в цеха или ангары. Не требовалось даже воображения, чтобы это понять – в одном таком уже расположились два десятка аэрокосмических истребителей, а другой еще достраивался, но было ясно, что в самое ближайшее время он сможет послужить убежищем кораблю. Настоящему кораблю, вроде того крейсера, что сейчас лежал на брюхе в кратере. Басов прищурился, оглядев недостроенный ангар. Да, судя по размерам, как раз этот крейсер там в ближайшее время и разместится.

Посетили и обсерваторию – единственное, пожалуй, сооружение, выступающее надо льдом. Многослойный бронированный купол был абсолютно прозрачен, но обеспечивал защиту не хуже, чем борт крейсера. И вид отсюда открывался воистину великолепный. Основные работы по исследованию Юпитера шли именно здесь. И ученых мужей, страшно деловых и до жути занятых, сновало туда-сюда не меньше десятка…

Еще были не обустроенные пока что помещения совершенно непонятного назначения. Лаборатории? Может быть. И ракетные шахты, вполне готовые и, на взгляд Басова, действующие. А еще настоящие оранжереи, где, адаптировав гидропонную технологию к местным условиям, выращивали целую кучу растений, от морковки до апельсинов. Последние, правда, были представлены пока что только саженцами и, на взгляд Басова, вряд ли получится адаптировать теплолюбивые растения к жизни под ледяным панцирем. Хотя – пускай стараются, может, и выйдет что интересное, тем более, та же картошка в условиях низкой гравитации достигала воистину исполинских размеров. Некоторые экземпляры, которые с гордостью продемонстрировала гостям заведующая всей этой красотой, молодая полноватая женщина, вряд ли поместились бы в ведро.