очень ценных приза, на 35° западной долготы он взял курс на юг, проходя южнее экватора. Но он ни разу не увидел военного корабля, а во время последней части плавания ни одного паруса и после почти восьмимесячного похода 14 декабря вернулся в гавань Портсмута, захватив всего четыре торговых судна. Будучи непригодным для дальнейшего плавания из-за своего ветхого состояния, он был обезоружен и поставлен на прикол, и его больше не отправили в море во время войны[66].

Тем временем Роджерс шел вдоль восточной окраины Гранд-Бэнк, пока не достиг 48° широты, ничего не встретив, затем повернул на юго-восток и прошел у Азорских островов до 6 июня. Затем он направился на северо-восток вслед за ямайским флотом, о котором он получил известие, но который ему не удалось догнать, и 13 июня на 46° северной широты, 28° западной долготы отказался от погони и направился к Северному морю, по-прежнему безуспешно. 27 июня он вошел в Северный Берген на Шетландских островах за водой, а оттуда миновал Оркнейские острова и пошел к мысу Нордкап, надеясь перехватить архангельский флот. 19 июля, у мыса Нордкап, 71°52′ северной широты 20°18′ восточной долготы, он увидел два паруса противника, которые бросились в погоню. После четырехдневного преследования коммодор скрылся из виду противников. Согласно его письму, эти два паруса были линейным кораблем и фрегатом, по словам Джеймса, это были 12-фунтовый фрегат «Александрия» капитана Кэткарта и 16-фунтовый «Спитфайр» капитана Эллиса. Джеймс цитирует вахтенные журналы двух британских кораблей, и кажется, что он прав, потому что не смог бы настолько фальсифицировать журналы. В случае если он прав, коммодор, безусловно, отступая, проявлял чрезмерную осторожность, прежде чем получить какое-то представление о том, кем на самом деле были его противники. То, что он ошибочно принял их за гораздо более тяжелые корабли, было точно такой же ошибкой, которую позднее совершили сэр Джордж Коллиер и лорд Стюарт на «Киане» и «Леванте». Джемс хочет доказать, что каждая сторона оценивала силу другой, и проводит противопоставление между «отвагой одной стороны и малодушием другой». Это вздор, и, как и всегда в подобных случаях, Джеймс перегибает палку, доказывая слишком много. Если бы он заставил 18-фунтовый фрегат, такой как «Конгресс», бежать от другого 18-фунтового фрегата, его рассказ был бы в пределах допустимого и нуждался бы в серьезном анализе. Но маленькая 12-фунтовая «Александрия» и шлюп с ее 18-фунтовыми карронадами не имели бы и тени шанса в этом состязании. Любой человек, который боялся бы их, боялся бы и «Литтл Белт», шлюпа, захваченного Роджерсом перед войной. Что касается капитанов Кэткарта и Эллиса, если бы они, зная силу «Президента», преследовали его с целью нападения, их поведение можно было бы объяснить только тем, что они лишились рассудка.

«Президент» направился на юг и вошел в устье Ирландского пролива, 2 августа он сменил место стоянки и почти обогнул Ирландию, затем направился к Ньюфаундленду и пошел вдоль побережья на юг. 23 сентября немного южнее Нантакета он заманил под свои орудия и захватил британскую шхуну «Хайфлайер», 6 орудий, лейтенанта Уильяма Хатчинсона и 45 человек экипажа и 27-го числа того же месяца отправился в Ньюпорт, взяв около 12 призов.

24 мая коммодор Декейтер на «Соединенных Штатах», оставивших на берегу 6 карронад и теперь всего с 48 орудиями, в сопровождении капитана Джонса на «Македонском», 38 орудий, и капитана Биддла на «Уоспе», 20, покинул Нью-Йорк, пройдя через Хелл-Гейт, так как у Хука была мощная блокада. Напротив Хантере-Пойнт в грот-мачту «Штатов» ударила молния, срезала брейд-вымпел, сбила люк каюты доктора, потушила его свечу, разорвала кровать и, пройдя между обшивкой и потолком каюты, сорвала два-три листа меди у ватерлинии и бесследно исчезла! «Македонский», шедший непосредственно следом, отпрянул, в ожидании увидеть, что «Штаты» взорваны.

В конце залива коммодор Декейтер бросил якорь в ожидании возможности выбраться наружу. Рано утром 1 июня он стартовал, но через пару часов встретил английскую эскадру капитана Р.Д. Оливера, состоявшую из 74-пушечника, корабля со срезанной верхней палубой и фрегата. Они преследовали его, и все три корабля Декейтера вошли в Нью-Лондон. Здесь, в иле реки Темзы, два фрегата оставались в блокаде до конца войны, но маленький шлюп выскользнул.

Мы покинули «Чесапик», 38 орудий, который был оснащен в Бостоне капитаном Джеймсом Лоуренсом, ранее служившим на «Хорнете». Большая часть его команды, как уже говорилось, по истечении времени ушла, недовольная неудачей корабля и рассерженная тем, что не получила причитающуюся им долю призовых денег. Было очень трудно набрать матросов, большинство их предпочитало ходить на каком-нибудь из многочисленных каперов, где дисциплина была менее строгой, а шансы на призовые деньги гораздо выше. Вследствие этого пришлось взять необычно много иностранцев, в том числе около сорока британцев и несколько португальцев. Последние доставили особенно много хлопот, один из них, помощник боцмана, в конце концов чуть не вызвал мятеж среди экипажа, который усмирили только тем, что раздали матросам призовые чеки. На борт поднялось несколько человек из старой команды «Конституции», и они вместе с несколькими людьми, находившимися на «Чесапике» во время предыдущего рейса, составили отличное ядро. Таким людям требовалось очень мало подготовки и к пушкам, и к парусам, но новые матросы были неопытны и поднялись на борт так поздно, что у последнего прибывшего экипажа гамаки и сумки все еще лежали в шлюпках, когда корабль был захвачен. Офицеры были в основном новичками на корабле, хотя первый лейтенант, мистер А. Ладлоу, был третьим в предыдущем походе, третий и четвертый лейтенанты как таковые регулярно не назначались, а были только лишь гардемаринами, впервые занимавшими более высокие должности. Сам капитан Лоуренс, конечно, был новичком для всех, как для офицеров, так и для экипажа[67]. Другими словами, «Чесапик» обладал хорошим человеческим материалом, но крайне необученным.

Тем временем 38-пушечный британский фрегат «Шаннон» под командованием капитана Филипа Боуза Вера Брока шел у входа в гавань. Чтобы дать некоторое представление о том, почему он оказался гораздо более грозным, чем его британские сестры-фрегаты, возможно, будет уместно процитировать, с небольшими купюрами, из Джеймса:

«Был еще один пункт, в котором большинство британских экипажей по сравнению с любым американским экипажем испытывали позорный недостаток, а именно владение артиллерийским искусством. В то время как американские моряки постоянно стреляли по мишеням, британские моряки, кроме отдельных случаев, делали это едва ли раз в год, и можно было назвать несколько кораблей, на борту которых не было произведено ни одного выстрела в течение более чем трех лет. И это не было всецело виной капитана. Инструкции, в соответствии с которыми он