снова приходил, – сказала Нинка, принимая от меня пустую тарелку, – несчастный такой, я уж его впустила, пока Викентий дома был.

– Зря! – строго сказала я. – Ни к чему это не приведет.

– Вот. – Нинка подала мне записку.

– «Алиса, ты не берешь трубку, – прочитала я вслух, – мы так и не договорились, что будем говорить следователю. Мне пришла повестка на послезавтра. Позвони».

И подпись – «Алексей».

– Что случилось? – начала было Нинка, но, увидев, что я буквально падаю со стула, махнула рукой. – Иди уж, ложись, завтра расскажешь, когда Викентий дома будет, он что-нибудь посоветует…

Я не успела удивиться интонации, с которой Нинка говорила о соседе, еле добрела до своей комнаты и провалилась в сон.

На следующий день я встала полная сил, позвонила Ренате, сообщив, что опухоль на щеке чуть спала и я снова иду на прием к стоматологу.

– Ты новую работу нашла или замуж выходишь? – спросила Рената, услышав мой бодрый голос.

– Вроде того, – хмыкнула я, дав себе слово, что обязательно уволюсь из осточертевшей фирмы, как только разберусь с этой историей, в которую втянула меня судьба. Непонятно только, когда это случилось: на прошлой неделе, когда я подсела в машину к убийце моего отца, или же двадцать лет назад, когда это самое убийство произошло. Теперь-то я точно знала, что отец не ранил мать и не убивал себя. Он сам мне сказал. Во сне там или не во сне, но я знаю: все так и было.

Только нужно собрать какие-то факты, а для этого мне необходимо все вспомнить. А для этого мне понадобится доктор Коврайский. Если он жив, я его из-под земли достану, а если он не захочет мне помочь, я его заставлю. Пока не знаю как, но заставлю.

Итак, я вышла на сайт доктора Коврайского, увидела десятки хвалебных отзывов его пациентов, написанных словно под копирку, и перешла в раздел записи на прием.

Этот раздел, к сожалению, не работал.

Тогда я пошла по самому простому пути – набрала телефонный номер, напечатанный на той же листовке.

Тут мне повезло больше – мне тут же ответил немолодой женский голос:

– Кабинет доктора Коврайского! Слушаю вас!

– Здравствуйте, я хочу записаться на прием.

– Ну, я попробую что-нибудь для вас сделать… дело в том, что время доктора очень плотно расписано… так… сейчас я просмотрю журнал записи…

Моя собеседница некоторое время шуршала листами, наконец проговорила:

– Вот, я нашла свободную запись через две недели.

– Через две недели? – воскликнула я в притворном ужасе. – Это слишком долго! Через две недели я уезжаю в командировку!

– Вот как? Ну, подождите…

Она еще немного пошуршала и наконец радостным тоном сообщила:

– Вам повезло! Я нашла окно на этой неделе, через три дня, в восемнадцать сорок.

– Нет, через три дня я тоже не могу, у меня будет срочная работа. И вообще, нельзя ли договориться на сегодня или на завтра?

– Подождите немного… посмотрю, что я смогу для вас сделать…

Снова шуршание – и снова радостный голос:

– Вам снова повезло! Я нашла окно завтра утром, в десять тридцать!

– Ох, это мне тоже не подходит! Завтра у меня сеанс ароматерапии… (вот не спрашивайте меня, что это такое, сама не знаю, от Нинки, что ли, это слово слышала). А нельзя записаться на сегодня, на пять вечера? Или до обеда, к примеру, на двенадцать тридцать…

Несмотря на то что на мне не было лорнета, я кое-что поняла по разговору с помощницей Коврайского, а именно: в очередь к нему никто не стоит. Тут и мысли читать не нужно, и так все ясно.

Во-первых, если много клиентов, то ставят многоканальный телефон, чтобы человек не бросил трубку, когда ему не отвечают, а подождал, прослушав классическую музыку.

Во-вторых, если администратор занята, то она не сразу ответит на звонок, может просто снять трубку и извиниться. И будет слышна беседа с клиентом. А тут мы уже минут пятнадцать с этой дамой беседуем, в приемной никого нет. И трубку она сразу схватила.

– На сегодня? – напомнила о себе администратор. – Но вы требуете просто невозможного! Хотя… сейчас я посмотрю…

Снова шуршание – и снова радость в ее голосе:

– Ах, какое удивительное везение! Как раз тот пациент, который был записан сегодня на двенадцать тридцать, позвонил и отказался. Так я вас записываю?

– Записывайте! – Я тоже изобразила бурную радость.

Мой маленький психологический эксперимент доказал простую истину.

Доктор Коврайский не избалован вниманием пациентов, проще говоря, к нему почти никто не ходит. Его секретарша – или кто там она – для солидности изображает занятость и востребованность доктора, якобы у него нет свободного от приема времени, но, как только дело доходит до реальной записи, все его время свободно… В общем, довольно примитивно дама действует, но уж как умеет.

Ну что ж, пора заново познакомиться с Вениамином Казимировичем Коврайским!

Я принарядилась, тщательно наложила макияж и поехала на Петроградскую сторону, где находился кабинет доктора Коврайского.

Дом был старый и довольно запущенный, потому что у кариатид, поддерживающих балкон на втором этаже, были отбиты носы. Однако кабинет Коврайского находился не там, вход туда был со двора. Обычный подъезд, и квакающий голос из домофона сообщил мне, что нужно идти на третий этаж, в седьмую квартиру.

Очевидно, что кабинет был переделан из обычной квартиры, и, войдя в нее, я оказалась в приемной.

Обстановка этой приемной подтвердила мою догадку – мебель здесь была старомодная и весьма потертая, современная оргтехника практически отсутствовала.

Но больше всего говорила о докторе внешность его секретарши. Или помощницы.

Это была стареющая тетя, похожая на помесь мальтийской болонки с увядшей хризантемой. Одета она была в деловой темно-синий костюм, который был актуален лет двадцать назад.

А может, и все тридцать, я видела похожий у Алевтины Ивановны, когда подвозила ее как-то на похороны бывшего коллеги. Волосы у помощницы были седые и отливали сиреневым, из чего я сделала вывод, что она самостоятельно подкрашивает их фиолетовыми чернилами. Алевтина рассказывала мне, что бабушка так делала.

Значит, именно с этой дамой я разговаривала по телефону.

При виде меня она изобразила крайнюю занятость, затем достала блокнот, долго листала его, как будто искала меня среди многочисленных пациентов, наконец, нашла и с радостным выражением сообщила мне, что доктор меня ждет.

Я вошла в кабинет…

И как будто перенеслась в свое далеко не безоблачное детство.

Этот кабинет был мне смутно знаком. Я здесь уже бывала – целую жизнь назад.

За прошедшие двадцать лет все здесь состарилось, обветшало, высохло, как цветы между страницами