— Если я в чем и наивная, то только в том, что доверилась такому негодяю.

— Меня имеешь в виду?

— Кого же еще?

На его лице отразилось искреннее изумление.

— Неужели веришь в безвозмездную помощь до такой степени?

— Нет, конечно. Но ты как-то обмолвился, что стараешься для своего сына, который и так обделен отцовской лаской.

— Плевать мне на него, — цинично заявил Сергей Емельянович.

— Все ясно. — В чистых голубых глазах было удивление и разочарование. Она встала с софы и направилась в прихожую.

— Ты куда? — перехватил супруг ее за руку.

— Не твое дело. — Она явно презирала его.

— Как это не мое? — взорвался было Груздев, но передумал и сменил гнев на милость. — Я люблю тебя, милая, и лишь это чувство толкнуло меня на не очень благовидный поступок. Для нашего счастья стараюсь. — Он продолжал удерживать ее за руку.

— Отпусти, мне противно с тобой разговаривать, — даже не удосужилась ответить на его объяснение Марина Владимировна.

— Значит, принимать дорогостоящие подарки — нормально, а выполнять супружеские обязанности противно? — заводился фиктивный муж, понимая все по-своему.

— Я не хочу скандала, позволь мне уйти.

— Нет уж, останься.

Мужчина дернул ее на себя и впился в ее губы поцелуем. Женщина уперлась руками ему в грудь и пыталась отодвинуться, но он крепко удерживал ее за талию.

— Мне больно, — отвернула она лицо в сторону.

— Потерпишь.

Он незаметно подталкивал ее к софе.

— Я милицию вызову, — пригрозила Груздева.

— И пожалуешься, что преподнесла утром мужу бокал вина и он начал приставать к тебе? — продолжил он за нее.

— Негодяй, как ты мне мерзок!

Сергей Емельянович грубо повалил ее на софу, завел руки за спину и, удерживая их одной рукой, другой разорвал халат, и прекрасное обнаженное тело затмило разум…

…Марина Владимировна еще долго лежала одна, растрепанная, уставившись немигающим взглядом в потолок. По выражению ее лица и застывшим зрачкам сложно было определить ее состояние — одна пустота. А Груздев ушел из дома и до вечера не появился.

С этого момента у них установились странные отношения. Женщина впала в меланхолию и безукоризненно исполняла свои супружеские обязанности, хотя и без всякой радости. Казалось, она смирилась с судьбой. Партнер же по браку такое положение вещей считал своеобразным достижением — первым этапом далеко наперед продуманного плана. Он был уверен, что когда-нибудь удастся растопить толщу льда и ответная любовь станет наградой, долгожданной и, по его мнению, заслуженной. Но время шло, а ничего не менялось.

Как-то вечером Марина Владимировна припозднилась с работы.

— Почему задержалась? — призвал к ответу строгий муж.

— На старую квартиру заходила за почтой.

Она порылась в сумочке и выложила на стол распечатанный конверт.

— От кого? — поинтересовался Груздев и взял конверт в руки.

— От моего бывшего ученика, — ответила жена безразличным тоном.

Но Сергей Емельянович и сам уже заметил штамп на конверте, и сердце после короткого сбоя учащенно заколотилось. Он поспешно извлек письмо, и глаза быстро забегали по строкам.

— Он скоро возвращается. — Отец даже не назвал своего потомка сыном, охваченный недобрым предчувствием. — Как некстати.

— Чему быть — тому не миновать, — отрешенно откликнулась жена. — Тебе-то что переживать, это я перед ним в ответе.

Мужчина глубоко вздохнул и произнес:

— Прорвемся.

Но оптимизма в его голосе не ощущалось.

— Ну-ну. — И невозможно было определить, что имела в виду Груздева. А в ее голове роились свои мысли. Она помнила, как отчаянно боролся за любовь Николай, еще подростком готовый на все. Женщина представила, каким он стал взрослым и мужественным, и ей даже показалось, что он ей нравился раньше, только из-за разницы в возрасте она заглушала свои чувства. — Добром у вас не кончится, — все-таки предупредила она супруга.

— Не каркай! — до предела повысил голос муж. Перспектива встречи с сыном-соперником его явно раздражала. «Обзаведешься детьми на свою голову, — подумал он с сожалением, — а когда подрастут — расхлебывай».

— Не кричи, у самой на душе кошки скребут.

От ревнивого супруга не ускользнуло, что жена переменилась в лице. Но виновником перемены был не он, а его собственный сын. Не думал Сергей Емельянович, не гадал, что их дорожки пересекутся таким образом. Теперь было очевидно, что самые близкие люди после длительной разлуки еще до встречи становились непримиримыми врагами.

Высокий молодой человек с широким размахом плеч и мужественным лицом вдавил кнопку звонка и долго держал ее. Последние месяцы Николай Груздев не получал писем ни от своей любимой учительницы, ни от отца и находился в некотором недоумении.

Дверь распахнула женщина лет пятидесяти, окинула взглядом незнакомца и безошибочно определила по короткой стрижке, с кем имеет дело.

— Тебе кого? — грубо спросила она и заметила, каким недобрым блеском сверкнули зрачки сузившихся глаз пока еще молчавшего собеседника. — Вы, наверное, перепутали адрес, — на всякий случай изменила она тон.

— Мне Сметанину Марину Владимировну, — процедил парень сквозь зубы, двигая одними губами.

— Вы Николай? — догадалась женщина. До нее долетали слухи об этой необычной истории, но даже по этим слухам она знала намного больше, чем только что освободившийся парень.

— Да, — кивнул Груздев и заинтересованно посмотрел на стоявшую перед ним женщину.

— Не удивляйтесь, — улыбнулась собеседница. — Город у нас небольшой, и я кое-что про вас слышала. Что же касается Марины Владимировны, то она вышла замуж и переехала на другую квартиру. — У нее язык не повернулся сказать, что бывшая хозяйка этой квартиры замужем за его отцом.

Беседа их перешла в более мирное русло.

— Не подскажете адрес?

Женщина назвала адрес, но предупредила:

— Не советую ходить к ней.

— Это почему же? — Но ответом его не удосужили. Дверь захлопнулась перед самым его носом. «Какая-то странная, — подумал Николай и пожал плечами. — А может быть, я одичал в колонии и разучился общаться с нормальными людьми».

Сообщение женщины расстроило Николая, но он уже не был тем наивным мальчиком и не исключал подобной возможности. Однако несмотря на разлуку, первая любовь не угасла, а переросла в более глубокое, сильное чувство. Обожание им своей учительницы было настолько велико, что парень готов был пожертвовать собой, лишь бы та была счастливой.