– Что это? – Миша смотрел на странный налет на боку и крыше кабины. Как будто на ней выросли маленькие круглые грибы, похожие на дедушкин табак.

– Не трогайте! – вырвалось у Дениса.

– Да что это за гадость! – Летчик вытащил щетку и попытался смахнуть неизвестное новообразование. Оно не поддавалось. Миша встал на цыпочки и, взяв щетку обеими руками, начал с усилием тереть. Потом поскользнулся, но не упал, цепляясь за дверцу. В этот момент послышался треск автоматной очереди. Пули, явно предназначенные для его головы, попали по кистям обеих рук. Он закричал, потом яростно выругался.

Айзель бросился к нему, затолкал в кабину, втиснулся сам на место водителя. Вербицкий не успел даже осознать, как шлепнулся на место штурмана с другой стороны.

– Где тут двери блокируются? – Геннадий завертел головой, пытаясь найти нужную кнопку.

– Уже, – прохрипел пилот. Он держал руки перед собой, будто какую-то чужеродную вещь. Вместо нескольких пальцев были алые ошметки, с них обильно капала кровь, камуфляжные штаны уже были все в пятнах, и на приборной доске виднелась россыпь кровавых капель. – Черт, ну как маленький попался, да что ж такое!

Вертолет продолжали обстреливать из автоматов, но бронированное покрытие не пропускало атаки. Казалось, будто очень сильный дождь стучит по крыше. Или даже град.

– Где аптечка? – Айзель пытался как-то уместиться в одном кресле с довольно крупным Мишей. Денис пожалел, что не сообразил. Можно ведь было залезть в другую дверь, в тот отсек для десанта, в котором прилетел сюда директор.

– Под сиденьем. – Миша осторожно перенес руки к краю кабины, чтобы капало на пол. – Как я теперь летать буду?

– Будешь. Вылечат. – Геннадий активно рылся в жестяной коробке. – Я тебя в лучшую клинику определю и лечение оплачу.

– Зачем я полетел с вами? Вот чувствовал же – ничего хорошего не будет.

– Значит, зачем-то это было тебе нужно. Иначе бы не полетел. Давай, поворачивайся сюда. – Он одну за другой воткнул в плечо военного иглы двух шприц-капсул с препаратами против болевого шока и столбняка, затем открыл флакон с перекисью водорода, окропил раны. – Смотри, не все так плохо. Вылечат.

– Ты что, врач, что ли? – Пилоту, видимо, уже было наплевать на вежливость.

– Да и так видно. – Теперь Айзель ловко наматывал бинт. Денис подумал, что это как-то уж слишком самоуверенно. А главное – как потом отдирать бинты от этой кровавой каши? Геннадий словно прочитал его мысли. – Конечно, стремно все это бинтовать, но я не знаю, сколько мы здесь пробудем, надо кровь остановить. У них, к сожалению, с патронами все в ажуре. Я сам озаботился.

Как будто отвечая ему, автоматчики открыли шквальный огонь по вертолету. Слова потонули в грохоте, а раздать наушники было некому. И тут вдруг раздался мощный удар. Летательный аппарат дрогнул.

– Странно. У моих ребят не должно быть гранатометов. – В голосе Айзеля послышалось беспокойство.

– Это гром, – вмешался Денис. Он еще не успел забыть этот звук. Директор удивился:

– В смысле? Небо-то вроде совсем прояснилось.

– У них ведь здесь свои законы природы, – напомнил журналист, – вот и гром среди ясного неба – не редкость.

– Вот нелюди. – Геннадий закончил перевязку. – Ты еще ладонь чувствуешь? А то я туго бинтую, чтобы держалось. О, смотрите, – перебил он сам себя, – Женя сюда идет.

К вертолету приближался мужчина в камуфляже с автоматом. Денис пытался понять, что неестественного было в его походке? Наверное, чрезмерная прямизна, что ли. Так ходят пьяные, когда пытаются доказать окружающим, что они не пьяны.

Айзель посмотрел на ручку дверцы.

– Нет, не хочу рисковать. Будем разговаривать так. – Женя! – крикнул он, дождавшись, когда тот подойдет. – Ты ведь слышишь меня?

Лицо у парня было очень типичное, открытое, чуть курносое, с белесыми ресницами и чуть заметными веснушками. Такие лица часто встречаются среди охранников, они излучают очень характерную смесь позитивной уверенности с некоторым чувством превосходства над неспортивной частью человечества, нуждающейся в специальной защите. Обычно такие словоохотливы, любят порассуждать «за жизнь». Это лицо пугало полным отсутствием какого-либо выражения.

– Жень? – Геннадий еще повысил голос. – Меня слышно? Нужно поговорить.

– Не надо кричать, я не глухой, – донесся ответ. – Геннадий Васильевич, выходите, вас ждут здесь.

– Это будто не Женька, – пробормотал Айзель. Спросил громко и отчетливо: – Зачем меня ждут?

– Ваша семья живет здесь. Им лучше быть с вами. И вам бы здесь стало лучше. Вы бы принесли здесь много пользы.

– Женя! – Директор резким движением перегнулся через Дениса и все-таки приоткрыл дверцу.

– Что ты делаешь, псих… – пробормотал пилот.

– Жень, как зовут твоего батю? – тихо спросил Геннадий, пристально глядя на своего бойца.

– Моего отца зовут Александр Евгеньевич, – последовал бесстрастный ответ. – Выходите, ваша семья вас ждет, это для вас самое правильное решение – остаться здесь.

– Ты и впрямь так думаешь, Жень? А зачем мне здесь оставаться? Я ведь не собираюсь подчиняться твоему новому начальству.

Все-таки реакция у Айзеля была что надо. Его бывший боец еще только взялся за автомат, а он уже молниеносно захлопнул дверцу, неприятно задев при этом локтем Вербицкого. Женя отскочил на пару шагов, прицелился, но почему-то стрелять не стал.

– Ох… – выдохнул Денис. – Я уж думал, сейчас пробьет стенку. С такого-то расстояния!

– Ну, его же учили, он знает слово «рикошет», – объяснил Айзель. – Миш, «шаг-газ» где тут? А, уже вижу. Тебе придется как-то сгруппироваться, иначе я не знаю, как дотянуться до педалей.

– Наконец-то вы поняли, что пора возвращаться? – желчно заметил пилот.

– Нет, зачем же. Мы не выполнили задачу. Подождем для начала, пока они все припасы расстреляют.

– Угу, а ваш помощник будет считать количество пуль в очередях. И кстати: если они у вас такие обученные, то они знают, что у вертолетов есть уязвимое место – несущий винт.

– Они все-таки охранники, Миша, а это слишком уж специфичные знания. Думаю, все в порядке.

Двигатель заработал, винт захлопал, машина задергалась.

– Шаг! Шаг резко не увеличивайте! – крикнул Миша. Геннадий покивал, сказал что-то, но не было слышно за шумом. К нему добавился прежний стук пуль, теперь он звучал немного по-другому.

Не переставая одной рукой манипулировать с рычагом, Айзель кинул шлем Денису. Вертолет опять неприятно задергался.

– Дэн, там второй достань! Надень мне.

…Опять выстрелили. С такой частотой в винт легко могут попасть даже случайно. Хорошо, что пилот остался в шлеме, до него дотянуться было бы проблематично, а руки у него, похоже, совсем не действовали. Да и кровь не останавливалась, бинты покраснели.