- Знаешь, цыплёнок, - обратилась я к девочке, глядя в упор на маркграфа, - а ведь твой дядя в детстве обожал кататься с горки.

Огрест открыл рот, чтобы возразить, но я перебила:

- Не отрицайте, вы сами мне признались. Только что. И сказали, что мечтаете хоть разочек прокатиться, но в вашем возрасте и при вашем положении это неприлично.

- Что?.. – выдохнул Огрест, а Марлен с удивлением захлопала ресницами, глядя на дядю.

- Поэтому, малышка, - я погладила её по плечу, - давай разрешим дядюшке исполнить свою мечту. Одному ему кататься будет неприлично, а вот с тобой – в самый раз. Ты ведь позволишь ему прокатиться с тобой?

- Вы с ума сошли? – маркграф затравленно оглянулся.

- Только не говорите, что боитесь, - сказала я презрительно. – Маленькая девочка не боится, а взрослый и сильный мужчина трусит. Берите санки!

Марлен протянула верёвку, и Огресту ничего не оставалось, как её взять.

- Тащите на горку, - приказала я, и он послушно пошёл к снежной лестнице, оглядываясь на нас через каждый шаг.

- Я не хочу… - зашептала Марлен, вцепившись мне в руку.

- Не беспокойся, - я подмигнула девочке. – Я всё устрою.

Господин маркграф довольно ловко забрался наверх, а потом поднялись мы с Марлен.

- Садитесь, - я наступила на полозья санок сзади. – Вы, месье, сядете впереди, а Марлен – позади вас.

- Лучше я возьму её вперёд, на руки, - он сел на санки, осторожно вытянув длинные ноги.

Зрелище было уморительным – Людоед на детских саночках, но я сделала строгое лицо.

- Марлен поедет сзади, - сказала я ледяным тоном. – Это не обсуждается. Если улетите в сугроб, она уткнётся вам в спину, а не наглотается снега.

- Хорошо, - пробормотал он, передвигаясь впёрёд.

Я не стала ждать, когда он хорошо усядется, соскочила с полозьев и крепким пинком отправила санки с наездником прямо по ледяной дорожке.

Милорд Огрест ухнул вниз, не успев даже пикнуть, не то что упереться ногами.

- Хорошо пошёл, - сказала я Марлен, после того, как на ледяной кочке его подбросило над землёй на добрых два фута и пронесло по воздуху на добрых шесть футов.

Но надо было отдать Огресту должное – он не проронил ни звука, равновесия не потерял, приземлившись - выровнял ход, с триумфом миновал сугроб и докатился до конца дорожки.

Санки постепенно замедляли бег, и мы с Марлен смотрели им вслед, держась за руки.

- Теперь он тебя точно уволит, - сказала девочка очень спокойно.

- Думаешь? – спросила я.

- Знаю, - вздохнула она.

Милорд Огрест тем временем поднялся с санок, поправил шапку и оглянулся. В свете фонарей выражение лица маркграфа разглядеть было невозможно, но зато он пошёл к нам самой твёрдой и решительной походкой, бросив санки на произвол судьбы.

- Может, хочет ещё раз прокатиться? – спросила я у Марлен, когда Огрест дошёл до горки и полез по ступенькам наверх.

- Он без санок, - философски покачала головой девочка. – А тебе лучше убежать.

Теперь я и сама видела, что это – лучший выход. Потому что Огрест находился уже рядом, и вид у него был, мягко говоря, воинственный, а твёрдо говоря – свирепый.

Но куда бежать, стоя на вершине горы? Да и не убьёт же он меня, в самом деле? Подумаешь, прокатился на саночках с ветерком.

Саночки… сапожки…

Тут я слегка запаниковала – не перебор ли для одного дня? Но зато теперь милорд на собственной шкуре понял, каково это – кататься без желания.

И всё-таки я попятилась, и Огрест сразу это заметил.

- Стойте, где стоите, Ботэ, - прорычал он, едва не поскользнувшись на ступеньке. – Клянусь небесами…

В чём он там собирался клясться, я предпочла не уточнять. Отпустила руку Марлен и, очертя голову, ринулась вниз по накатанному льду, скользя во весь рост.

Раньше мне прекрасно удавался этот трюк, но последний раз подобным образом я каталась с горки лет пять назад. И не в сапожках на каблучках.

Я довольно ловко промчалась до середины, умудряясь сохранить равновесие, но на коварной кочке не удержалась и улетела в сугроб точно так же, как до меня Марлен. Падать было совсем не больно, но шапка свалилась, за ворот набился снег, а волосы упали на глаза.

- Ну что, доигрались? – услышала голос Огреста совсем рядом, а потом сильная рука взяла меня за запястье и разом вытащила из снега. – Ваши сапоги пора выбросить, пока вы не убились. Почему женщины предпочитают моду практичности?

Он говорил очень спокойно, и я посмотрела на него с удивлением, отбросив волосы с лица. Значит, он не злится?..

Милорд Огрест вытащил мою шапку из сугроба, хотел отряхнуть её от снега, ударив о колено, но передумал и похлопал ею об ладонь, а потом протянул мне.

- Благодарю, - сказала я совсем не так уверенно, как хотелось бы.

Надев шапку, я запрыгала на месте, избавляясь от снега.

- Вы – отчаянная, мадемуазель Ботэ, - Огрест не сводил с меня глаз, и от этого пристального взгляда мне становилось всё больше не по себе.

Я нервно оглянулась на горку. Марлен стояла там, наблюдая за нами, и лицо у неё было внимательным и немного удивлённым.

- Вы меня напугали, - отрезала я, стараясь вести себя непринуждённо, как прежде, но нервничала всё больше. – Сами-то как спустились? Слетели на ангельских крыльях?

- Нет, всего лишь съехал за вами. И даже не упал.

В его словах мне почудилась насмешка, и я решила не оставаться в долгу:

- Штаны не порвали? Надо было хотя бы дерюжку подложить. Иначе будет такой конфуз для вашей репутации.

Он хмыкнул и сказал, будто не заметив колкости:

- Вы не подумали, что могли пострадать от такой выходки? Если бы моя гувернантка свернула себе шею, до конца года тут сплетничали бы, что я – убийца.

- Вы меня напугали, - повторила я, обиженная, что после моей смерти его волновали бы только сплетни.

Он уже знакомым жестом потёр переносицу и признался со всей откровенностью:

- Вы меня взбесили. Между нами говоря – дурацкая выходка. Я ещё не решил, как к этому отнестись. Но в любом случае, я бы вас и пальцем не тронул, не стоило так рисковать. Если только… - и он замолчал на полуслове.

- Если только – что? – спросила я, отряхивая юбку.

Но он уже повернулся к горке и махнул Марлен рукой, приказывая спуститься. Девочка предпочла ступеньки, а я поплелась за санками, продолжая отряхивать рукавицы.

Мы вернулись в замок, не сказав больше ни слова. Марлен тоже помалкивала, но я то и дело ловила на себе её взгляд. Точно так же она посматривала на Огреста – быстро, оценивающе. Я держала её за руку, но когда маркграф хотел взять девочку за другую руку, Марлен осторожно, но непреклонно выскользнула пальцами из его ладони.