Лера открыла дверь быстро, но, увидев двух мужчин, удивленно приподняла брови, не торопясь пропускать их в квартиру. Смерила подозрительным взглядом сначала Сидорова, затем посмотрела на Олега.

– Это Иван, – представил нового знакомого тот. – Иван Сидоров, из Института исследований необъяснимого.

Наверное, надо было как-то рассказать подробнее, но делать это в общем коридоре ему не хотелось: он заметил, как приоткрылась соседняя дверь, но на площадку никто не вышел. Должно быть, кто-то из соседей заприметил, что в коридоре что-то происходит, и решил погреть уши.

Однако Лера не собиралась их впускать без объяснений. Проблему решил Сидоров.

– Вы позволите? – широко улыбнулся он и как-то так подвинул дверь плечом, что Лере пришлось отступить назад, но при этом все не выглядело так, будто они вломились в квартиру силой. – Меня зовут Иван, и я буду рад рассказать вам, кто я.

Олег закрыл дверь, стащил с себя шарф, отмечая, что пусть Лера и не поддалась когда-то на пошлые ухаживания полицейского, да и не поплыла от улыбки Сидорова, а все равно уже не казалась такой неприступной. Позвала обоих на кухню, даже чаю предложила, как гостеприимная хозяйка. Кто он такой, Сидоров объяснил коротко, и, что самое удивительное, Лера поверила ему гораздо быстрее, чем Олег. Ну точно девчонка немного не в себе.

– Что ж, давайте тогда подведем итог и обсудим все версии, – предложил Иван, незаметно взяв на себя роль руководителя. Может быть, в другой ситуации у Олега и взыграл бы гонор, но сейчас ему не столько не хотелось меряться важностью, сколько было интересно посмотреть на взгляд со стороны. Свежая кровь может оказаться полезной. Особенно та, что с 2015 года крутится в бульоне, в котором Олег оказался три недели как. – Итак, у нас есть три молодые девушки от двадцати четырех до двадцати семи лет. Одна замужем, две холостые. Детей нет ни у одной. При этом все трое отличались завидным здоровьем. Погибли на открытом пространстве, причина смерти не установлена. После смерти все трое выглядят так, будто им по меньшей мере лет сто. При этом есть основания полагать, что погибли они почти мгновенно, поскольку есть свидетель, утверждающий, что прошло не больше пяти минут между тем, как подруга ушла в лес, и тем, как оказалась мертва.

– Смерть их, очевидно, сопровождалась каким-то световым явлением, – добавил Олег, не удержавшись.

– И отвратительным запахом, который въедается даже в одежду судмедэксперта, – заметила Лера.

Сидоров кивнул.

– Очень похоже на некий выброс энергии, но при этом ни сами жертвы, ни одежда на них, ни деревья вокруг не обожжены. Значит, тепло при этом не выделяется. Никаких следов вокруг места преступления. Жертвы словно бы находились одни в момент смерти.

– Ну это, кстати, достоверно неизвестно, – возразил Олег. – Вокруг каждой куча прелых листьев, даже между гаражей их было достаточно, сложно найти на них какие-то следы.

– Тем не менее, очень на это похоже, – настаивал Иван. – Или рядом был кто-то, кто не оставляет следов.

– Вы хотите сказать, не совсем материальный? – уточнила Лера.

Олег обратил внимание, что она кутается в большой клетчатый шарф и в целом выглядит больной. Неужто ночью успела простудиться? Впрочем, чего еще ожидать от южной дамы, не привыкшей к суровым северным зимам? Ну и что, что еще ноябрь? В ноябре даже легче заболеть, когда вокруг эта бешеная влажность, подмерзающая по ночам и пробирающая до костей самых холодоустойчивых.

– Этот вариант кажется мне привлекательным, – кивнул Сидоров. – Я порылся в наших архивах, есть кое-какие идеи, но моих навыков не хватает. Я дам задание более знающим людям, может быть, они покажут результаты лучше.

– При всем уважении, едва ли у вас такие уж обширные архивы, – хмыкнул Олег. – Организации меньше десяти лет.

Иван посмотрел на него и странно ухмыльнулся.

– Архивы составлены не только по тем делам, с которыми мы уже имели дело, но и по древним книгам, в том числе таким редким, о существовании которых знают лишь избранные. Так что если мы имеем дело с неким сверхъестественным существом, заставляющим женщин стареть в одно мгновение, то в наших архивах оно будет. Но пока мы его не нашли, предлагаю обсудить те версии, что у вас уже были. Генетическая аномалия, как я понимаю, на повестке дня больше не стоит? – Он вопросительно посмотрел на Валерию, и та качнула головой.

– В моих архивах такая аномалия не значится, – кивнула она, особенно выделив слово «моих». – Более того, обычно генетические аномалии так или иначе проявляются в течение жизни, уж точно не выстреливают резко среди ночи. Так что эту версию в принципе можно исключать.

– Хорошо, – кивнул Иван. – Испытание какого-то неизвестного оружия? – На этот раз он посмотрел на Олега, и тот был вынужден тоже развести руками.

– По моим источникам, в округе нет таких объектов, где могли бы разрабатывать что-то подобное.

– По моим тоже, – согласился с ним Иван. – А если бы подобный объект находился далеко, то и жертвы появлялись бы не в одном городе. Это даже глупо: чем ближе они друг к другу, тем больше шансов, что привлекут внимание.

– Тут я бы с вами поспорил, – хмыкнул Олег. – Даже находясь рядом, они привлекли внимание моего начальства только после третьей жертвы.

– Но ваше-то после первой, – напомнил Иван. – Знаете, что я вам скажу? Все в этом мире держится на энтузиастах. На тех, кому не все равно. Потому что государственная машина – она огромная, неповоротливая. А еще зачастую состоит из тех, кому лень вылезать из своей норы. Кому не хочется или кто боится. Но пока есть энтузиасты – этот мир еще не потерян. Так в любой сфере жизни, не замечали?

Мысль была до крайности философской, и Олег сейчас не чувствовал в себе сил над ней думать, хотя не мог не признать, что Иван прав. Проблема лишь в том, что эта большая и неповоротливая машина порой так сильно проходится по энтузиастам, что в следующий раз энтузиасты сто раз подумают, а стоит ли высовываться, или же проще стать таким же аморфным винтиком в той самой системе. Это ему, Олегу, нечего и некого терять. А был бы на его месте молодой талантливый опер, которому хочется построить карьеру и заявить о себе, не стал бы он лезть в это дело. Бесперспективное и глупое.

– Так