В первый раз в своей жизни задумался старый солдат и, придя домой, хотел посоветоваться с женой, Степанидой Зюзей, но ее не оказалось дома.

Повесив на гвоздь шашку, шинель и кобур с револьвером, Зюзя открыл газету и сразу заинтересовался напечатанным жирно заглавием:

«Собака, разыскавшая убийцу».

В ярких красках было описано зверское убийство монаха в келье, розыски полиции, наконец, появление околоточного с знаменитым Трефом, который по следам привел властей с места преступления в квартиру убийц и под кроватью разыскал окровавленную обувь, а затем побежал в трактир и открыл убийцу, который успел уже надеть другие сапоги.

В конце заметки было сказано, что околоточный, который привел своего Трефа, получил награду и повышение по службе…

Когда вернулась жена, он забыл уже о разговоре с кондуктором о происхождении своей фамилии и сразу прочел ей интересную статью.

— Стало быть, в офицеры околоточного-то произвели… До больших чинов может дослужиться… А все через собаку… — пояснил он жене.

— Может, наврали все… Мало ли что там напишут, ты сам говорил, что все они врут… Помнишь, когда жег газеты…

— Мало ли что! Написано, стало быть, верно… По имени и фамилии все названы и полицмейстер пропечатан.

— Нешто собака может? — сомневалась жена.

— Конечно, может; по следам, значится.

И долго продолжался спор у супругов. И на другой, и на третий день, и целое лето до самой глубокой осени ежедневно читал дома вслух Зюзя и утром и вечером эту газету, но никому на станции ее не показывал и молчал о подвигах Трефа. Наконец, убедил и жену в возможности этого собачьего подвига, и от нее услышал:

— Всяко, Федорыч, бывает… Может, и так, ежели пишут… Вот бы такую собачку нам — может, и я бы в офицерши вышла…

И фантазия их разыгрывалась дальше и дальше. А Волчка Степанида ругала:

— Как бы ты настоящая собака была!.. А то что в тебе, рыжем, толку, только жрешь дарма да в деревню бегаешь к своей…

* * *

Жандарм стал добывать у кондукторов газеты и все искал в них известий о дальнейших подвигах Трефа, но их не попадалось. Остальное ровно ничего его не интересовало. Раз только прочел он, что правительство ревизует интендантство, железные дороги и отдает под суд начальство.

Это навело Зюзю на новые мысли, и он стал строже присматриваться к жизни полустанка, но в этом мертвом углу без пассажиров и груза никаких злоупотреблений не было и никакой ревизор не являлся никогда.

Если же за расчистку снега платили меньше рабочим или крестьяне растаскивали шпалы, так это считалось традицией, а гнилых шпал никогда и никто не убирал, так как оба конца дороги проходили по глухим лесным местностям, где лесу столько, что нужды в старых шпалах не было.

Жили по-старому, по-хорошему.

В изморозный октябрьский день, поговорив о шпалах с Ванькой Глупых, Зюзя, пропустив поезд, ушел домой и стал в сотый раз перечитывать подвиг Трефа и ревизию Гарина… Кипел самовар. Жена слушала. Волчок жалобно выл, нюхая ветер…

— Опять завыл… Как бы не сорвался…

— Того и гляди опять в деревню убежит… Пойду перевяжу…

И жена вышла на крыльцо и потом вернулась с испуганным лицом.

— Федорыч! Поезд к станции из города идет… Вагоны синие да большие…

Зюзя взглянул в окно и бросился надевать амуницию.

— Екстренный! Что бы это значило… Господи помилуй, начальство, грехом, наехало… сроду и не бывало…

* * *

Зюзя первым делом бросился к паровозу и спросил машиниста.

— Ревизор из Петербурга. Все начальство под суд отдает…

Жандарм через минуту стоял уже у притолоки станционной конторы, где генерал на зеленой подкладке выслушивал доклад начальника станции и рассматривал счетоводство. Кругом стояли начальник дороги и начальники служб.

Часа два торчал жандарм у притолоки, пока проверяли кассу и документы, и, наконец, услыхал ласковое слово зеленого генерала по адресу начальника полустанка:

— У вас все в порядке… Все хорошо…

— А старые шпалы налицо? — спросил маленький чиновник, приехавший с генералом.

— Да… да… старые шпалы… А ну-ка покажите их! — сказал генерал и, не дожидаясь ответа, пошел на платформу.

— За два года у вас должно быть здесь 200 шпал… — продолжал маленький чиновник.

— Вот шпалы… только и есть… — указал начальник станции на неполные штабели, где было несколько десятков гнилых шпал.

— Да тут и полсотни нет? Где же остальные? Продали? — язвительно улыбается чиновник.

— Да… да… Где остальные? Продали?

— Никак нет, ваше превосходительство. Кому же их продавать? А так как они гнилые да без призору, то порастащили их… Дальше наша дорога лесная, там дерева много… Гнилые не надо… — объяснял начальник станции…

— Протокол за растрату шпал, — сверкнул очами генерал.

— Ваше превосходительство, не погубите… Как усмотреть, ночи темные… сторожей нет…

— Если вы мне докажете, что не вы их продали, если найдете хоть одну шпалу и докажете, что она украдена, — я вас прощаю, а иначе под суд!

— Позвольте писать протокол? Доказать невозможно…

— Ведь не знаменитого же Трефа приглашать разыскивать вора, здесь и Треф не найдет…

Зюзя вздрогнул, глаза его засверкали, губы зашевелились, он покраснел от волнения.

— Ваше превосходительство… Осмелюсь доложить, вора и шпалы разыскать можно.

— Без Трефа, — острит маленький чиновник.

— Так что, ваше превосходительство, у меня собака почище Трефа есть… Все разыщет… Прямо вора найдет!

Все остановились, забыли и о протоколе и о шпалах и воззрились на жандарма.

Через пять минут жандарм подвел на веревке Волчка к шпалам, собака долго их обнюхивала, совершив при этом обычные собачьи обряды, и начала рваться по направлению к деревне Потрясухино…

— Чует вора и следы найдет, ваше превосходительство… Прикажете идти?

— Удивительная собака, так и рвется…

— Почуяла, ваше превосходительство!

— Как ты думаешь, далеко отсюда?

— Не могу знать, она уже приведет…

— Ваша судьба в руках собаки. Все зависит от нее! — сказал генерал начальнику станции и назначил в комиссию идти за Волчком двух кондукторов своего поезда, двух писцов и маленького чиновника.

— Вы уже потрудитесь, Федор Федорович, пройти с ними…

— Слушаю-с, ваше превосходительство.

Волчок царапал землю и тащил за собой жандарма.

Сыскная комиссия отправилась по стежке между кустами, а начальство пошло в вагон-салон закусывать…

* * *

Через час спущенный Зюзей около самой деревни Волчок стремглав бросился к избе Ваньки Глупых, где комиссия, перепугавшая всю деревню, и нашла собаку под шпалами, которые были приставлены к стене сарая и служили жилищем Жучки в ожидании стройки омшаника.

И все удивлялись поразительному чутью доморощенного Трефа.

О краже шпал составили протокол.

Жандарм представлен к награде, а о