— Ничего, недолго тебе осталось торжествовать, Галочка! Кирилл с полицией уже поджидают тебя возле палаты дяди Пети. Как только сунешься туда, мигом схватят. Попытаешься причинить дяде Пете вред, тут же окажешься за решеткой, где тебе самое место!

Ехать им пришлось долго. Леля даже засомневалась, в больницу ли они едут? Очень уж долго кружат, до больницы можно было добраться куда быстрее. Но потом Леля подумала: наверное, Галина специально выбирает такой маршрут, чтобы засветить машину Сергея перед максимально возможным количеством камер видеонаблюдения на дорогах. И внутренне Леля даже торжествовала.

— Напрасно стараешься, Галочка!

Наконец, машина остановилась. Галина вышла из нее и куда-то направилась.

Шаги ее постепенно делались все тише и глуше, Галина отходила от машины все дальше.

Когда, по прикидкам, расстояние достаточно увеличилось, Леля приподняла крышку родного багажника и огляделась по сторонам.

Увиденное ей совсем не понравилось, место было незнакомое.

— Ничего не понимаю, — неприятно удивилась она. — Где мы?

Леля никогда раньше тут не бывала. В этом она была совершенно уверена.

Какая-то заброшенная еще в советские годы ферма, от которой разве что чудом уцелел кирпичный остов. Вот в эти развалины советского хозяйства и направлялась сейчас Галина.

Сначала Леля решила, что не будет двигаться. Если у Галины тут имеются какие-то свои дела, то пусть она идет. Леля ее подождет в машине. Рано или поздно Галина вернется, и они поедут туда, куда, по их с Кириллом предположениям, и должна была отправиться злодейка.

Но потом Леля заволновалась. А куда это пошла сейчас Галина? Что у нее тут за дела-делишки? Коли уж личность она такая темная, то и дела у нее должны быть соответствующие.

— Пусть даже дядей Петей и больницей тут и не пахнет, все равно мне надо разведать. Может, Галина еще что-нибудь затевает нехорошее. Мне об этом надо знать!

И Леля потихоньку выбралась из багажника.

Сразу же стало как-то неуютно и стремно. Одно дело преследовать Галину, будучи уверенной в том, что знаешь планы злодейки на много шагов вперед. И совсем другое, когда выясняется, что Галина совсем не собирается следовать их с Кириллом плану. Но все равно Леля чувствовала, что ей нужно пойти туда, куда отправилась Галина. И она пошла.

Двигаться Леля старалась как можно тише, но если на улице это ей как-то еще удавалось, то, оказавшись внутри развалин, где света совсем не было, Леля тут же наступила на какой-то обломок, который не разглядела в потемках, тот у нее под ногой подвернулся, и Леля полетела на землю. Она очень больно ушиблась о какие-то камни, и ее порадовало лишь то, что не напоролась на что-то более опасное.

Леля старалась не кричать, не стонать, не плакать, закусила губу, чтобы удержать стон, но все равно понимала: Галина должна была услышать шум падения. И конечно, он ее насторожил.

Леля чуть не плакала, но теперь уже не от боли, а от разочарования в самой себе. Ну что она за неповоротливая туша! Надо было лучше смотреть под ноги. И ничего, что ни зги не видно, ощупью надо было передвигаться. А она поспешила и все провалила.

Она отползла в какой-то густой куст, выросший среди битого кирпича, и затаилась там.

Какое-то время Леля просто ждала, когда появится Галина. Должна же она прийти на шум, чтобы выяснить, кто это тут падает. Но время шло, а Галина все не появлялась. И Леля начала тешить себя надеждой, что шум ее падения Галина не услышала. Возможно, находилась слишком далеко или просто была занята своими мыслями. Потому Леля начала потихоньку двигаться.

Теперь она следила, чтобы производить как можно меньше шума. Передвигалась в час по чайной ложке и даже начала бояться, что Галина закончит все свои дела тут прежде, чем Леля успеет до нее добраться.

Время от времени Леля останавливалась, чтобы прислушаться к окружающей ее темноте и понять, куда ей двигаться дальше. Практически она не слышала ничего, кроме шума проезжающих где-то вдалеке машин и собачьего лая. Иногда слышала какие-то шорохи. На них она и ориентировалась, к ним она и шла.

Внезапно прямо перед ней вспыхнул яркий свет. Он буквально ослепил Лелю.

Она замерла, не в силах двинуться с места.

А знакомый язвительный голос между тем произнес:

— Ну, наконец-то! А то я уж начала думать, что ты так и не появишься!

Голос принадлежал Галине. Это Леля прекрасно понимала. Но разглядеть саму Галину пока что не могла. Привыкшие к темноте глаза не могли так быстро привыкнуть к яркому свету.

Какое-то время царила тишина. Ослепленная Леля моргала, Галина с ехидством наблюдала за ней.

— Очухалась? Больно грохнулась? Шум стоял такой, что я даже немного за тебя испугалась. Ничего себе не сломала?

— Нет.

— Жаль! — с нарочитой издевкой в голосе произнесла Галина. — Когда ты рухнула, я сидела тут и думала: хоть бы ты свернула себе уже шею, избавила бы меня от лишней работы. Но нет, ты не из тех, кто умеет доставлять удовольствие окружающим.

— Моя смерть доставит тебе удовольствие?

— По крайней мере, это мне будет комфортно.

— Извини, что разочаровала тебя.

Леля молча смотрела на Галину. Теперь она могла кое-что различить. Галина стояла перед ней с отвратительной усмешкой на своем красивом лице и держала в руках пистолет. И впервые Леля видела эту женщину именно такой, какой она и была, — гадкой, злой и жестокой. И как ни странно, это шло ей гораздо больше, чем та умильная льстивая маска, которую носила Галина раньше.

— Думаешь, я не догадывалась, что вы с Кириллом подстроили мне в больнице ловушку? Я же видела мужские следы на кухне в коттедже. Кто еще мог к тебе приехать и так натоптать? Вас же с Кириллом последнее время было не оттащить друг от друга. И конечно, я заметила твое изменившееся ко мне отношение. Кирилл сумел переманить тебя на свою сторону. И вы задумали для меня ловушку. Боже мой, это же было так очевидно! Как ты старалась дать мне точные координаты места, где находится мой муж. Нет, только такие дурни вроде вас могли подумать, что я ничего не заподозрю и ринусь убивать моего супруга.

— Чем тебе помешал дядя Петя? Он тихий, безобидный человек.

— Горький пьяница! Всегда таким был! Не будь меня рядом с ним, он погубил бы весь свой бизнес. Это я денно и нощно держала руку на пульсе, вызывала ему «вытрезвителей», оплачивала капельницы, следила, чтобы он не «расшился» и явился бы на деловую встречу в адекватном состоянии. И где благодарность? Этот человек заявил, что я давлю на него, что я мешаю его саморазвитию и что он уходит от меня, разводится, и я могу уматывать как из его жизни, так и из бизнеса. Тебе бы такое понравилось?

— Я думаю, нет.

— Вот и мне не понравилось. Но со мной такие шутки не проходят! Плакать я не стала. Умолять тоже. Я уже много раз вела все дела в фирме. Прекрасно справлялась сама! Пока мой муж валялся в очередном запое, именно я решала проблемы, улещивала поставщиков, договаривалась с кредиторами. И я понимала: по большому счету муж ни мне, ни фирме больше не нужен. Мы отлично сможем существовать без него.