Сантьяга же вновь почесал кончик носа и повторил:

— Не сходится…

* * *

База дружины домена Сокольники,

Москва, Богородское шоссе,

3 ноября, пятница, 13.29

— Параша? Да, я выезжаю через десять минут… Обязательно передам соболезнования от тебя… Да, понял, ты приедешь к ним вечером… Хорошо.

Мечеслав положил трубку, но телефон зазвонил вновь.

— Да? Да, уже выхожу. Я же говорил: эскорт не нужен, только я и обер-воевода. Да, на одной машине.

Барон выбрался из кресла, направился к выходу из кабинета, но, когда был в трех шагах от двери, она приоткрылась, и в щели появилась голова адъютанта:

— Барон Ратомир!

В следующий миг дверь распахнулась полностью.

— Докладывать необязательно, паренек! Мечеслав всегда рад видеть старого друга! — Ратомир (как всегда, строгий костюм и медальон с изображением воробья на груди) прошел в кабинет. — Ведь так?

Повелитель Сокольников вздохнул:

— Передайте обер-воеводе, что я задержусь. Машину от подъезда не отгоняйте.

Дверь закрылась.

— Здорово! — Ратомир плюхнулся в кресло и закинул ногу на ногу.

— Привет.

— Слышал о Бериславе?

— Как раз собирался в Вешняки.

— Принести соболезнования?

— Считаешь, не нужно?

Ратомир покачал головой:

— Считаю, что в Вешняки мы в любом случае не опоздаем. Берислав уже погиб, похороны еще не назначены, теперь спешить нет смысла. Утешим вдову на двадцать минут позже.

Повелитель домена Марьино старался говорить легко, с веселым цинизмом, однако скрыть внутреннее напряжение не мог. Мечеслав прищурился и машинально потер змеящийся по шее старый шрам.

— Почему теперь нет смысла спешить? — поинтересовался повелитель Сокольников, выделив голосом слово «теперь».

— Потому что Берислав семьдесят лет водил человские тачки, вот почему, — резковато ответил Ратомир. — По-моему, этого факта вполне достаточно.

— Достаточно для чего? — нахмурился Мечеслав.

Возвращаться в свое кресло барон не хотел, в конце концов, Ратомир не посетитель, а друг, то есть — гость. Но и стоять посреди кабинета глупо, поэтому Мечеслав подошел к бару, открыл дверцу, но за бутылку или бокалы не взялся — не время. И еще непонятно, наступит ли оно.

— Моя жрица уже знает результаты расследования, — сообщил Ратомир. — Через час-полтора Милана объявит, что Берислав погиб в заурядной автокатастрофе. Семьдесят лет рулил, как какой-нибудь Сенна, а теперь поцеловался с деревом!

— Сенна плохо кончил, — припомнил Мечеслав.

— Значит, рулил, как Шумахер.

— Ты в ярости, — мягко произнес повелитель Сокольников.

— Да, — не стал скрывать повелитель Марьина. — В ярости, чтоб их всех Спящий заклевал!

— И, разумеется, не веришь результатам расследования.

— Почему — разумеется?

— Потому что ты всегда ставишь под сомнения слова жриц.

— А ты во всем с ними соглашаешься.

— Ты знаешь, что это не так.

Ратомир не выдержал жесткого взгляда Мечеслава, отвернулся и чуть тише признал:

— Я погорячился.

Признал искренне. И повелитель Сокольников слегка расслабился.

— Хотим мы этого или нет, Ратомир, но только маги способны точно расследовать смерть Берислава. Только они способны почуять чужое вмешательство. Нам остается доверять их выводам.

— Или не доверять.

— У тебя есть основания для подозрений?

Ратомир тяжело посмотрел на друга и поправил висящий на груди медальон с гербом домена — символ своего положения. Напускная веселость осталась позади.

— Мечеслав, я пришел, потому что полностью тебе доверяю. Несмотря на твое положение будущего принца-консорта.

— Которое автоматически назначает меня подпевалой жриц, — спокойно закончил повелитель Сокольников.

Ратомир оставил его слова без внимания и предельно серьезно продолжил:

— Я пришел, потому что твоего слова мне достаточно. Если ты скажешь, что о нашем разговоре никто не узнает. Я подчеркиваю — никто, мне будет этого достаточно. Если ты затянешь бодягу об интересах Великого Дома Людь, я уйду и унесу свои подозрения с собой.

— Просто уйдешь?

— Возможно, меня ждет автокатастрофа, — с нехорошей улыбкой ответил Ратомир. — Но ты не разделишь со мной эти проблемы, чтоб их Спящий заклевал.

Всем своим видом повелитель Марьина демонстрировал, что раскопал что-то очень серьезное. А значит, торопиться в Вешняки не следует.

Мечеслав достал из бара бутылку коньяка, плеснул в два бокала, добавил дольки лимона… и решился:

— У тебя есть мое слово.

Тянуть время Ратомир не стал. Он поднялся на ноги, вернулся к двери, приоткрыл ее и пропустил в кабинет высокого белокурого парня, чем-то смахивающего на молодого бычка.

— Это Избор, дружинник домена Вешняки.

Мог бы и не уточнять — выправка здоровяка говорила сама за себя.

— Барон. — Избор по-уставному склонил перед Мечеславом голову.

Повелитель Сокольников сухо кивнул в ответ и вопросительно посмотрел на Ратомира.

— Рассказывай, — приказал тот дружиннику.

Избор, который до сих пор стоял по стойке «смирно», послушно начал доклад:

— Я встречаюсь с фатой Вереей из дружины Дочерей Журавля. Мы знакомы семь лет, и дело идет к свадьбе. Наши семьи не против. Тем более меня ожидало повышение по службе: барон Берислав собирался назначить меня обер-воеводой дружины. Вчера вечером…

Слушать рассказ о личной жизни в военно-полевом исполнении было невыносимо.

— Избор, — оборвал дружинника Мечеслав, — мы не в штабе и не в казарме. У нас неофициальная встреча. Пожалуйста, забудь о том, что ты дружинник, а мы бароны. Рассказывай обычным образом. Как друзьям.

Парень посмотрел на Ратомира. Тот кивнул, едва заметно улыбнулся и наконец-то взял со стола свой коньяк. Избор же мгновенно опустил плечи и сменил уставное выражение лица на обычное, превратившись из бравого вояки в растерянного паренька.

— Вчера вечером Верея позвонила и сказала, что приедет поздно, возможно, под утро. И чтобы я ложился спать, не дожидаясь ее. Я так и сделал… — Голос дружинника дрогнул. — А она не приехала. Ни ночью, ни утром.