в клуб от отчаяния? Ведь если сделать, даже не в архиве департамента, а в библиотеке, запрос по теме «благотворительные организации», то он сразу выдаст тот самый статистический справочник, с которого я начал строить свое «дерево решений», а там «Клуб самоубийц» и его основатель – международный благотворительный фонд. Может, Хиршбюль сразу заподозрил клуб, поэтому и записался туда? Но не смог в нем найти необходимой информации. Поэтому и отправился в Восточную Европу искать название совладельца цементного завода, которое, как оказалось, хранилось в архиве его департамента.

Мысли вдруг вернулись к утреннему трамваю. Где все-таки я прокололся? Почему они хотели убить меня? Вряд ли они выследили Кристину. Да и билеты до Рейнензиштадта ни о чем особом не говорят. Священник ездил на семинар, а шулер, если это был шулер, – на карточный турнир. И наверняка так же, как и священник, притащит кучу свидетелей, что он весь день не отходил от стола. Департамент? Да, если только у Гая Фокса и там свои люди, которые, как и брат Кристины, могли вычислить, что я интересуюсь поставками цемента для дома, похоронившего жену Фридриха Хиршбюля. Дворецкий… А Шнайдер не хотел меня пускать в дом к Кристине. Да, когда они узнали, что я встретился с дворецким, Влад наверняка меня вел, то поняли, что он мне может рассказать о приезде пожарных и я вычислю лошадника. А почему только лошадника? Может, жокей тоже с ними? Интересно, на каком тренировочном ипподроме произошел тот несчастный случай? Не на том ли, который построен при конном заводе?

Пе́трович встал и подошел к драцене. Ты стал очень мнительным. Скоро ты будешь пугаться собственной тени. Перестань фантазировать. Но станешь же… Он опять вспомнил оскал громилы.

На листочках драцены желтизна остановилась, а сами листочки перестали опадать и поднялись. Значит, цветочник был все-таки прав. Сколько раз я себе говорил: не торопись делать выводы о людях. Он посмотрел в окно. От трамвайной остановки по тротуару напротив шла Любляна с большой картонной коробкой, наверное, с сэндвичами, а сзади с еще большей плетеной хозяйственной сумкой – детектив. Да, что теперь прятаться. Он улыбнулся и пошел их встречать. В конце концов, если Шнайдер и играет в свою игру, то наверняка без Влада.

Он заранее открыл входную дверь и услышал, как молодые ребята, поднимаясь по бесконечной винтовой лестнице, перешучивались и смеялись. Молодец Влад, ничего не рассказал Любляне про вчерашнее.

Улыбаясь, он принял у Любляны коробку, прижал ее к груди, а другой рукой попытался перехватить сумку у детектива, но тот (доктор Пе́трович, что вы, я – сам) вошел в приемную вслед за девушкой.

– Так, у нас сэндвичи, салаты и сосиски. В сумке – апельсиновый сок, банка с ананасами, минеральная вода, бутылка вина, твои вещи, я еще наши тапочки захватила и мой плед с подушкой. Я же должна комфортно спать? – Любляна так решительно взяла на себя партию первой скрипки в этой непростой сцене, что мужчинам оставалось только молча выполнять ее указания. Но, освобождая сумку, Влад успел негромко сказать Пе́тровичу:

– Доктор Шнайдер в курсе всего происходящего, я ему отзваниваюсь, поэтому он решил вас не беспокоить. Он пока не хочет вламываться в этот клуб, потому что пока и предъявить-то нечего. По вчерашнему событию прессе сказали, что это был несчастный случай, по всей видимости, с охранником одного из гостей. Но доктора Шнайдера очень интересует, зачем вы встречались с братом вашей знакомой? Простите, но доложить об этом – была моя обязанность.

Любляна пошла в туалетную комнату, и Пе́трович уже без утайки мог ответить, точнее – соврать. Что я буду рассказывать про шантаж?

– Передайте, что мы начали обсуждать вопрос наследства. Но нам помешали. Вы это тоже должны были видеть. – И тут у него неожиданно сорвалось с языка: – Влад, скажите, а где доктор Шнайдер работал до перевода в столицу?

– А разве он вам не рассказывал? В Рейнензиштадте. Он поэтому и взял дело того чиновника, чтобы съездить повидать старых знакомых. Только вот этого, – улыбнулся детектив, – я вам не говорил. Я пойду?

В этот момент в приемную вышла Любляна:

– Влад, вы уже уходите? А пообедать с нами?

– Простите, но у мня еще есть несколько неотложных дел, – детектив учтиво поклонился девушке, затем аудитору и вышел.

Они поели с неожиданным аппетитом. Любляна совсем чуть-чуть пригубила вина, а он решил выпить ниньо досе, с апельсиновым соком и ломтиками ананаса.

После обеда девушка забралась с ногами на его диван, поставила рядом на пол бокал вина и пепельницу, Пе́трович достал из трубочного кофра длинную савинелли и сел к ней в ноги[48].

Девушка сделала затяжку и стала выпускать колечки дыма.

– Хорошо.

– Чего хорошего?

– Пятница. Наш день. Слушай, давай растопим камин. И ни о чем не переживай. Влад мне сказал, что завтра они предложат нам уехать на время. И он будет нас сопровождать.

– Куда? – горько пошутил Пе́трович. – В Рейнензиштадт?

– Зачем? Есть места и получше. Я, например, с детства не была в горах. Да и ты в этом году остался без лыж. Из-за нас. Молчи, я все знаю. Давай растопим камин.

Пе́трович послушно встал, подошел к стопке дров, выбрал несколько полешек и аккуратно сложил их в камине домиком. Нужна бумага. Он подошел к столу и посмотрел на «дерево решений». А ну вас всех, простите, ежики, не к вам, а туда, к вашим кайманам, и пусть они вас там и сожрут. Он скомкал лист бумаги, вернулся к камину, где лежали длинные сигарные спички, зажег бумагу и засунул ее внутрь домика. Даже без щепок (видно, очень хорошо высохли за эти годы) полешки сразу занялись. Любляна захлопала в ладоши:

– Класс! Ты прирожденный огневед! Давай выпьем, – и она потянулась к нему бокалом.

Они выпили, Любляна поставила бокал на пол и похлопала его по плечу:

– Доктор Пе́трович, что бы вы без меня сегодня делали?

– Это правда. Даже когда ты ушла, я сразу же подумал о тебе.

– А конкретней – о чем? О какой части моего тела? – Любляна, видно, хотела приподнять рукой юбку, забыв, что она вернулась в джинсах, и засмеялась.

Пе́трович улыбнулся и коснулся ее колена:

– Не воображай. Я подумал о библиотеке.

– А-а, – девушка сделала еще один глоток вина, – все вы мужчины такие. Вспоминаете о нас, когда вам что-нибудь нужно. Налей мне еще вина.

Пе́трович поднялся с дивана, а Любляна мечтательно раскинула руки.

– Знаешь, у меня в школе был тайный ухажер из параллельного класса. Он мне тоже нравился, но